Элиф Шафак - Три дочери Евы

– Обычный студент. У нас с ним ничего серьезного. Для серьезных отношений я слишком молода.

– Правильно, Периким. – В голосе отца послышалось облегчение. – Выйти замуж ты еще успеешь. А сейчас старайся учиться как можно лучше.

– Я стараюсь, Баба.

– Да, и не говори матери ничего про этого своего… студента. Не надо ее волновать.

– Конечно, я ничего ей не скажу.

Повесив трубку, Пери бегала еще целый час. Подошвы кроссовок скользили по обледенелой мостовой, но она упорно продолжала пробежку. В свою комнату она вернулась чуть живая от усталости. Все мускулы ныли, в боку кололо, в горле саднило, – похоже, начинался грипп. Приняв душ, она повалилась в постель и сразу же уснула, но и во сне продолжала бежать, сжимая в руке записку, оставленную Ширин.

Пери, я нашла для нас прекрасный дом. Скоро переезжаем, собирайся!

Стамбул, 2016 год

– Вы слышали, что произошло? Кошмар, просто кошмар!

Владелица рекламного агентства, выходившая в туалет, вихрем ворвалась в комнату. Лицо ее горело.

– Что на этот раз? – раздался чей-то голос.

В мире есть два типа городов: те, которые всем своим укладом постоянно убеждают жителей, что завтрашний их день, как и послезавтрашний, мало чем будет отличаться от дня сегодняшнего, и те, что, наоборот, то и дело напоминают своим гражданам о переменчивости жизни. Стамбул относится ко второму типу. Здесь нет времени заниматься самосозерцанием в ожидании, пока часы наконец-то пробьют час для какого-нибудь мало-мальски заметного события. Стамбульцы стремительно бросаются от одной экстренной новости к другой, еще стремительнее переваривают их, пока не наступает черед нового чрезвычайного происшествия, требующего их пристального внимания.

– У меня на ленте в «Твиттере» появилось сообщение о взрыве, – сказала рекламщица.

– В Стамбуле? – спросил хозяин дома. – Когда?

Три главных вопроса, и всегда в таком порядке: Что? Где? Когда? Что: ужасный взрыв. Где: в одном из самых оживленных кварталов в исторической части Стамбула. Когда: не более пяти минут назад. Взрывная волна была такой мощной, что обрушился фасад дома, возле которого это произошло, разбились окна на соседней улице, ранив прохожих, сработала сигнализация на всех машинах, а ночное небо на мгновение озарили сполохи цвета ржавчины.

Почти все гости во главе с хозяйкой устремились наверх, к телевизору. Пери вошла в комнату последней и, стоя позади всех, видела лишь краешек огромного экрана. Молодая женщина-репортер, с такими длинными волосами, что они вполне могли заменить ей плащ, взволнованно и быстро говорила в микрофон, держа его обеими руками:

– Нам по-прежнему не известно количество убитых и раненых, однако новости едва ли будут утешительными. Пока мы знаем только одно: взорвана бомба большой мощности.

Бомба. Слово, подобно ядовитому дыму, взявшемуся из ниоткуда, повисло в воздухе. До этой минуты все еще надеялись, что причиной взрыва могли послужить утечка газа или неисправный генератор. Конечно, тяжесть случившегося не становилась от этого меньше. Но бомба – совсем другое дело. Взрыв бомбы – это не только трагедия, это еще и спланированное убийство. Любая катастрофа ужасна. Катастрофа, ставшая следствием злого умысла, ужасна вдвойне.

И все же им придется научиться жить в мире, где каждый день может взорваться бомба. Безумная логика террористов непредсказуема, но и у них есть свои шаблоны. Теракты не совершаются по ночам. Их организаторы почти всегда выбирают оживленные дневные часы, чтобы поставить под удар как можно больше людей за короткое время и попасть в заголовки завтрашних газет. Ночь таит в себе множество опасностей, но не эту. По крайней мере, так было до сих пор.

– Бомба? В это время? – удивилась хозяйка дома.

– Возможно, террористы тоже в пробке застряли, – съязвил ее супруг. – В Стамбуле теперь никто не приезжает вовремя, даже Азраил.

Гости рассмеялись, но смех был невеселым. Шутки перед лицом трагедии, с одной стороны, кажутся дикими и неуместными, с другой – облегчают гнет страха и неуверенности, который в подобные минуты становится почти невыносимым.

На экране было видно, что на месте происшествия собралась целая толпа. Люди ловили каждое слово репортера в надежде, что у них возьмут интервью. Какой-то мальчуган лет двенадцати подпрыгивал и махал рукой в восторге оттого, что на него направлены телекамеры.

В следующее мгновение на экране возникли кадры, сделанные с вертолета. Дома лепились друг к другу так тесно, что весь квартал напоминал огромный муравейник. Однако приглядевшись, можно было различить, что один из домов напоминает кадры из военной хроники. Окна выбиты, стены обуглены, тротуар напротив усыпан осколками стекла и кусками штукатурки.