Анастасия Петрова - Последняя треть темноты

Гантер кивнул, вынул из шкафчика папину оранжевую чашку, бросил заварку, взял чайник.

— Но ведь теперь у нас есть и Старый, и Новый Завет.

— Да.

— А вот если человек сознательно совершает преступление и его сажают в тюрьму, он там отбывает свое наказание. А если только думает об убийстве, то наказание — чувство вины, правильно? А когда он может перестать мучиться чувством вины?

— Когда покается.

— А если покаялся, а у него не проходит?

— Нет. Покаялся — это значит прошло.

— А как покаяться так, чтобы прошло?

— Молиться.

— Нет. Ну человек молится день, молится два, молится месяц, — Гантер хихикнул и тут же искусственно чихнул, — и потом, мы же понимаем, что не только из самой молитвы состоит покаяние, но еще из ежедневных мыслей, из переживаний и так далее.

— Конечно.

— Бог же это видит.

— Конечно.

— Ну так и когда должно наступить прощение? Когда ты должен почувствовать прощение?

— Если ты от всего сердца обратился к Богу и сказал «Господи, ради сына твоего Иисуса Христа прости мне этот грех, я раскаиваюсь и сожалею о нем», ты можешь считать, что Бог тебя простил.

— Ну а если ты этого не чувствуешь?

— Для того и понадобился Иисус Христос, чтобы он омыл своей святой кровью наши грехи. И он понес все наши грехи на себе. Иисус претерпел смерть на голгофском кресте во искупление всех наших грехов. Поэтому этот твой грех уже искуплен кровью Иисуса Христа.

— Только его надо, грубо говоря, зарегистрировать, — Гантер налил отцу кипятка и взял чашку для себя.

— Для того чтобы искупление стало для тебя действенным, ты должен попросить у Бога отца прощения ради Иисуса Христа. — Отец сделал ударение на слове «ради». — То есть ты как бы напоминаешь Богу о том, что Иисус за этот твой грех уже заплатил, он уже искуплен. Если ты искренне всем сердцем в это веруешь, то ты можешь быть уверен в том, что Бог тебя простил.

— Понятно.

За окном у соседской машины сработала сигнализация. Она всегда срабатывала по вечерам.

— Пап, я понимаю, мы не взвешиваем грехи на весах, хотя какой-то все-таки может считаться меньшим или большим?.. — Гантер посмотрел на отца вопросительно.

— Я так считаю. Лично я так считаю. Но, вообще говоря, богословие…

— Считает, что все грехи равнозначны?

— Да.

— Да? Все грехи уравнены? Что украл в магазине конфеты, что убил человека — одинаково?

— Даже если ты просто гаркнул на улице на старушку — мол, что ты тут, старая, дорогу загородила — это равнозначно убийству.

— А гаркнуть на старушку — это под какую заповедь подходит?

— Например, это нарушение заповеди «возлюби ближнего своего, как самого себя».

— Понятно. Но ведь, — Гантер замялся, — ты лично для себя не уравниваешь эти грехи?

— Я лично грехи не уравниваю, — вкрадчиво произнес отец Герр.

— Ты это только мне говоришь, или ты бы это сказал прихожанину?

— Сказал бы. Это моя позиция, — отец Гантера сделал глоток, пододвинул к себе красную хлебницу и достал шоколадный кекс.

— То есть, ты с Церковью не согласен. В этом плане.

— Ну, — отец Герр сделал напряженный вдох, — я, конечно, с прихожанами постарался бы избежать этого разговора. Мне не хочется нарываться на конфликты, и я постарался бы этот вопрос не затрагивать.

— Ладно. Хорошо. Исходя из того, что ты для себя не уравниваешь грехи… Тот, который убил, но не осознавал этого и не осознает до сих пор, и тот, который хотел убить и вспоминает об этом очень живо и чувствует вину… кто из них больше виноват? — Гантер взял чайник, чтобы налить себе кипятка. Достал чашку.

— Невменяемый вообще не виноват.

— А тот, который… второй… он, значит, больше виноват?

— Да. Тот, кто испытывает ненависть и желание убить ближнего своего, виновен перед Богом и должен очистить совесть свою покаянием.

— Это-то мне и было нужно, — сказал Гантер и, промахнувшись, плеснул кипятка себе на ноги.

На острове Шато растительность была совсем не такая, как в Кэсе: фикусы, фиги и бананы, сапотиловые вечнозеленые деревья с пирамидальной кроной; казуарины с хвощевидными веточками и плодами, напоминающими крылатый орех; филаосы и бальзовые деревья, из которых однажды Тур Хейердал и его единомышленники сделали знаменитый плот Кон-Тики, и приплыли на нем по Тихому океану к островам Полинезии; красные, белые и розовые гибискусы, пурпурные вьющиеся бугенвиллеи, белые и розовые лавры с цветками-зонтиками, желтые магнолии с ярко-красными семенами, орхидеи.