Глеб Тригорин - Стезя. Жизненные перипетии

Зубов с изумлением смотрел на этого человека и, повернувшись к Шлёпанцеву, тихо спросил: «Кто это?» Евгений Артемьевич, шёпотом ответил: «Князь. Викентий Сегизмундович Тиранозавров». «А второй?» – прошептал Зубов. Бывший ротмистр чуть слышно: «Орест Фёдорович Зауроподов, предводитель дворянства». Больше он не хотел ничего говорить. Вглядываясь в лица оппонентов, он с нетерпением ждал дальнейших баталий. Зубов заворожённый, ошеломлённый весь сжался и с волнением смотрел на князя.

– Император, Пётр Алексеевич, не питал на сей счёт никаких иллюзий, – продолжил Тиранозавров. – Он знал: дай этому народу хоть сто, хоть тысячу лет – ничего не изменится. Проживёт он этот срок, как один день и только почешет заднее место. Изменить за короткий отрезок времени целый народ невозможно, а отдельную, привилегированную часть – да, только дай ей условия и возможности. Для чего спросите вы?

Все с интересом уставились на оратора. Зубов, стараясь не пропустить ни одной фразы, забыл обо всём на свете.

– Интересно узнать для чего, Викентий Сегизмундович? – картинно приподняв бровь, спросил Клеопатров. Смазливая брюнетка в тёмном бархатном платье с глубоким декольте восторженно смотрела на него, вся сияя от гордости и возбуждения.

– А чтобы создать культуру, высокоразвитую, достойную восхищения и удивления. И для этого он использовал простой, но эффективный механизм – всё население империи было поделено на категории: ранги и сословия. Иными словами: каждый сверчок – знай свой шесток. Табель о рангах – важнейший документ, определивший место человека в иерархии государственной службы, давал возможность выдвинуться талантливым людям из низших сословий, тем самым сохраняя популяцию в жизнеспособной форме: «Дабы тем охоту подать к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам».

Зауроподов пристально глядел на своего противника, явно готовясь сразить его своим ответом. Тиранозавров сел и взял в руки книгу. Открыв её, он вновь обратился к публике:

– Хочу познакомить вас с сочинениями некоего господина Чехова. Вот полюбуйтесь, что пишет сей сочинитель: «Для меня не подлежит сомнению, что если какой-нибудь Ричард Львиное сердце или Фридрих Барбаросса, положим, храбр и великодушен, то эти качества передаются по наследству его сыну вместе с извилинами и мозговыми шишками, и если эти храбрость и великодушие охраняются в сыне путём воспитания и упражнения, и если он женится на принцессе, тоже великодушной и храброй, то эти качества передаются внуку и так далее, пока не становятся видовою особенностью и не переходят органически, так сказать, в плоть и кровь. Благодаря строгому половому подбору, тому, что благородные фамилии инстинктивно охранили себя от неравных браков и знатные молодые люди не женились чёрт знает на ком, высокие душевные качества передавались из поколения в поколение во всей их чистоте, охранялись и с течением времени через упражнения становилось всё совершеннее и выше. Тем, что у человечества есть хорошего, мы обязаны именно природе, правильному естественно-историческому, целесообразному ходу вещей, старательно, в продолжении веков обособлявшему белую кость от чёрной. Да, батенька мой! Не чумазый же, не кухаркин сын, дал нам литературу, науку, искусства, право, понятия о чести, долге… Всем этим человечество обязано исключительно белой кости, и в этом смысле, с точки зрения естественно-исторической, плохой Собакевич, только потому, что он белая кость, полезнее и выше, чем самый лучший купец, хотя бы этот последний построил пятнадцать музеев. Как хотите-с! И если я чумазому или кухаркиному сыну не подаю руку и не сажаю его с собой за стол, то этим самым я охраняю лучшее, что есть на земле, и исполняю одно из высших предначертаний матери-природы, ведущей нас к совершенству…»

Зауроподов со злорадством вглядываясь в своего оппонента с нетерпением ждал, когда он закончит. Не дав ему, даже опомнится, сразу набросился на него:

– С каким пафосом и удивительным тембром голоса вы читали. Особенно «дифирамбы» чумазым и кухаркиным детям. Смешно-с, ей богу смешно-с, Викентий Сегизмундович, в ваших летах предаваться такому ребячеству. Ну, какая такая «белая кость»? Это же сказки, которые нам читала няня на ночь. Проснитесь любезный князь, детство давно закончилось! Надо реально смотреть на мир. Мифы о белой и чёрной кости – это сказки для наивных дурачков-с, которые верят в чудеса. А чудес, мой, разлюбезный Викентий Сегизмундович, на свете не бывает. Суровая реальность.