Глеб Тригорин - Стезя. Жизненные перипетии

– Минутная слабость, негативная энергия отдельной личности – это не факт! Вы, подтусовав факты, хотите выдать бред выжившего из ума человека за явления, которые протекают в любом цивилизованном обществе. Что ж вы предлагаете? Законсервировать Россию «времён Очакова и покорения Крыма» и любоваться патриархальными картинками? Очнитесь, милый князь! Время не остановить! Прогресс стучится в окно, и горе тому, кто не видит этого!

– Может быть, может быть, но пройдёт время и потомки этих мужиков и фабричных окажутся перед фактом: мы наследники этой культуры, мы восхваляем её, кичимся перед другими, опираясь на неё, а что сами сделали для её развития? Кто мы такие вообще? Вопросы, вопросы. А на проверку окажутся банкротами. Будет обидно, но что поделаешь – время не остановить.

Зубов был поражён. Он сидел, не шевелясь, словно загипнотизированный. Шлёпанцев, поглядывая на князя, что-то соображал. А в большом зале по-прежнему звучала музыка, и слышался громкий говор. Приятный женский голос мягко пел: «Мой нежный друг, часто слёзы роняя…» Вдруг шторы раздвинулись, и вошла молодая цыганка. В пёстрой юбке, с большими золотыми серьгами и браслетами на руках. Вслед за ней появились два цыгана в красных рубахах с гитарами и один с бубном. Несколько девиц, разодетые в такие же яркие костюмы заполнили всё пространство у стены.

– Ай, мой дорогой князь, всё грустишь и грустишь, – прильнув к Тиранозаврову, заговорила пылкая красавица. – Прошлое не вернуть, поверь мне, мой милый! Лучше налей вина и позолоти ручку, а я спою и все твои печали исчезнут, как туман.

Князь улыбнулся и посмотрел на неё:

– Спой, Грушенька, спой.

Встрепенувшись, цыганка повела плечами и дерзко посмотрела на господ. Поправив платок на плечах, медленно пошла по кругу. Высокий, тонкий звук гитары, пронзив тишину, взорвался в душе целым сонмом чувств и воспоминаний. Труппа, подхватив припев, слилась в танце.

– Поговори хоть ты со мной гитара семиструнная… – зазвучал надрывный грудной голос черноокой красавицы. Гитары, рыдая и звеня, наполнили душу тоской и болью.

Зубов, не отрываясь, смотрел на неё. Воспоминания нахлынули на него. Москва. Зимний вечер под Рождество. Шум и блеск праздничных улиц. Он с весёлой компанией возвращался с вечеринки. Вдруг откуда-то с площади, донёсся сильный женский голос: «Москва златоглавая,… гимназистки румяные… рыхлый снег с каблучка». Всё это так живо и красочно пробежало перед глазами, что он на мгновение замер. Целая гамма чувств, переживаний, словно волны прокатились у него в душе. Сердце защемило, и стало приятно, словно он вновь оказался там, в Москве, среди шума и веселья. Всё прошло, всё кануло в лету. Где вы – мои счастливые дни? Где страсти, полные надежд и сладостных ожиданий? Неужели жизнь прошла? И это всё?

Поднявшись, он незаметно вышел из комнаты и оказался в большом зале. Тут кипела бурная жизнь. Певица, одетая в платье с открытыми плечами, только закончив выступление, раскланивалась восторженной публике. Отовсюду разносились громкие восклицания: «Браво! Бис!» и бурные аплодисменты. Оркестр готовился вновь заиграть. Конферансье, выйдя на сцену, громко воскликнул: «Господа! Сейчас прозвучит удивительное танго, которое покорило уже полмира. Херардо Эрнан Матос Родригес La Cumprasita. Слушайте и наслаждайтесь!»

Зубов, подойдя ближе, весь отдался вниманию. Оркестр грянул. Перед эстрадой появилась пара танцоров. Аккордеон, а вслед за ним скрипка с роялем, словно не в силах сдерживать своей страсти, взорвали зал. Парень, обняв девушку за талию, нежно привлёк к себе. Она, словно тень, растворилась в его объятьях. Зубов не верил своим глазам. Две человеческие фигуры прямо на глазах слились в одно целое, заражая окружающих жгучим темпераментом. Прижавшись друг другу, они будто ждали, какого-то особого знака. Молодой мужчина, обняв партнёршу за талию, осторожно повёл вперёд. Девушка, прильнув к нему, послушно следовала за ним в такт музыке. Все заворожено следили за этим прекрасным танцем. Вдруг словно что-то взорвалось, и девушка, откинувшись назад, обвила парня ногой. Зубов был поражён эксцентричностью и темпераментом этих красивых людей. Гул аплодисментов и возгласов одобрения прокатился по толпе. Следом зазвучало танго Хосе Мария де Люкьеси. Судьба этого композитора оказалась трагичной и во многом схожей с судьбой Зубова. Уже несколько пар закружились по кругу. Страстный обжигающий танец любви просто захватил их. Зубов, не отрываясь, смотрел на танцующих. Это было чудо. Пройдёт время, и уже в другой стране оно зазвучит под другим названием «Брызги шампанского». И танцевать его будут не так, как здесь. С новым названием и, особенно с манерой исполнения в затрапезных кабаках, когда мужчина и женщина, прильнув друг к другу, и прижавшись щеками, ходили взад вперёд помахивая в такт вытянутыми вперёд руками. Разношерстная мещанская публика совершенно извратила и опошлила это прекрасное музыкальное произведение. И в нашем восприятии она зазвучала как разнузданная кабацкая песенка. О времена! О нравы!