Грим - Никита Никуда

- Давайте от всей этой возни перейдем к делу, - сказал я. - Что вы делали там, в чужой квартире? Ворвались воровским манером. Напали на сотрудника милиции. В чем изюм? За казной пожаловали?

Удивились. Переглянулись. Потом уставились на меня недогадливо, уповая на то, что не умею читать по глазам. Я в свою очередь в упор глядел на обоих: в глазах правды нет, но позами выделяют внимание.

- За какой казной? Нет, мы конечно наслышаны. Но вот Марина с ним год прожила, ничего про казну от него не слышала. За шкатулочкой мы заходили, - сказал Семисотов. - Мы и днем у него были, так выгнал. А там безделушки ее, в шкатулочке, она их припрятала, чтоб не пропил, да не забрала вовремя, думала, что не окончательно ушла от него. А нам сейчас деньги очень нужны. Надоел такой уровень жизни.

- Разве можно жить нормально в этой норе? - сказала Марина. - С таким ограниченным метражом.

- Так шкатулочку прихватили?

- Прихватили, - вздохнул он. - Мы люди скромные. Небогатые пока.

- Всё на месте?

- Всё, всё.

- А чего вздыхаешь?

- Так. А казна - что. Поветрие. Поверье. Можно и в России красиво жить, если конечно дупло дублонов найти или некий заколдованный клад. Так вранье?

- Даже если и правда, то это чужое, - наставительно сказал я. - То есть совесть надо иметь. А то против совести, как против шерсти. Себе дороже.

- Да. Ведь сейчас как? Сначала хапнем, а о душе после думать будем, - подержал эту мысль майор.

- Шурик, ты чем шуршишь?

- Газетка...

Я поморщился.

- Что с вами?

- Голова...

- Рыба с головы гниет, - сказал Семисотов.

- Шурик... - укорила Марина.

- Извините.

- Ты меня сзади ударил

- У меня не было времени вас разворачивать. Вы тоже хороши, набросились на сожительницу.

Устал я с ними пить малыми порциями. А посему встал и направился к выходу. Тем более, что миссию свою счел выполненной. Пистолет у меня. Налетчики посрамлены. Выпита за их счет бутылка и съедено полпирожка.

- Вот это я понимаю, - бормотал у меня за спиной Семисотов, провожая до двери. - Пришел белый человек и всех победил. Вы очень гуманно с нами побеседовали. Так нас простили?

- Пощадили - и то хорошо, - буркнул я.

- Да, да... Отлично. Вы б мне не заняли ненадолго долларов пятьдесят?

Одни, подвыпив, становятся злее. Другие - добрей. Я - добрей, но денег ему не занял. Спустился вниз. Навстречу новым событиям.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

- Как с ума все снялись, - сказал Антону Сысоев, знакомый коммерсант и друг детства, разменявший золото на рубли и предоставивший автомобиль. - Расхватали весь туристический реквизит, включая накомарники и палатки. - Он выглядел довольным, раскидав за хорошую цену весь залежалый товар. - Даже болотные сапоги сопревшие сперли. Лодку? А ты в какую сторону? Если на Печатное, то у меня там плоскодонка в камышах на цепи сидит. Цепь на замке, но ключа нет. Просто колышек выдерни.

Двухместную надувную лодку, в заплатах и со следами опрелостей, Антон все-таки приобрел у невзрачного мужичка, торговавшего старьем, который просек конъюнктуру и меньше чем за сумасшедшие деньги не соглашался ее уступить. Но Антон расплатился щедро.

- Купите еще весла к ней, - предложил продавец, увидев такие деньги. Антон купил.

Часам к четырем пополудни снаряжение было доставлено. Тем же грузовичком, что подвозил продукты днем раньше. Закупленное перенесли в дом. Далеко не все из списка удалось разыскать.

- Ты зачем машину отпустил? - напустился на Антона матрос, отошедший от самоповешенья и принявшийся вновь грубить. - А эту нежить на себе понесем? - Он ткнул пальцем в контуженного, который, ковыляя по двору, волочил весла. Артиллерист сильно выворачивал левую ногу. - Я на такие нагрузки не рассчитан. И эта переносная персона тоже пусть не рассчитывает на меня. Ты только взгляни на это тело, изношенное до дыр. Корпус подкашивается. Кренится набекрень. Ногу свело с ума.

Антон отметил, что все были при оружии, не очень его тая. На Павличенко висел длинноствольный LP0,8 - артиллерийская модификация парабеллума с кобурой и прикладом, который очень мешал ему. Но расставаться с ним или сменить его на более компактное вооружение штабс-капитан, очевидно, не желал. У матроса на плечевом ремне болтался маузер. У Смирнова - австрийский манлихер 1905 года. У полковника был наган. Изольда и доктор, если и имели оружие, то не держали его на виду.

- Вы весьма несерьезный матрос, - сказал доктор, видевший, возможно, в искалеченности артиллериста личный промах. - В конце концов, мы живы, а это не каждый может о себе сказать.