Грим - Приключения в приличном обществе

- Не придуривайся, вылезай, - строго сказал я.

- Вылезай! - Слова давались ей без труда и акцента.

Однако не вылезла. Я взял ее за руку, она скользнула по сиденью навстречу мне, свесила ноги. Обута в кроссовки. Штанина задралась, открыв белый носок. От волос ее пахло шампунем. Сколько времени она в дороге? Запах еще свеж. Кто ж ты, красавица? Расскажи мне о себе, или будешь, хихикая, дуру валять?

Я помог ей ступить на землю и захлопнул дверь. Она крепко ухватилась за мою одежду, озабочено глядя себе под ноги. Я развернул ее лицом к крыльцу, мы сделали первый шаг. Странные, однако, бывают, синдромы. Как, черт возьми, она машину вела? Впрочем, вела она ее неважно. Не умеет связно говорить или не хочет - ладно. Но ходить? Основательно растрясло ей мозги по нашим дорогам. Всякому притворству положен предел. Знакомые варианты: больница, милиция, сквер пронеслись в моей голове. Но вместо того, чтобы воспользоваться ими, я хлопнул ее по заднице, и она пошла. Хватка ее не ослабла. У крыльца мы остановились, она вопросительно взглянула на меня. Я поднялся на пару ступенек. Цепляясь одной рукой за меня, другой за перильца, она проделала тот же путь. Мы поднялись на крыльцо, вошли. Пересекли зал - мимо какой-то мебели, томящейся под слоем пыли, мимо изумленного садовника, сделавшего обеими руками некий жест - милости просим - направленный в сторону лестницы, ведущей наверх. Так. Знать бы, сколь труден будет для нее путь, велел бы постелить ей на первом. Однако мы поднялись. Прямохождение она легко освоила, а поднявшись на площадку второго этажа, уже весело скакала на одной ноге. Ведет себя, как дитя. Жаль, если искренне. Садовник снизу неодобрительно наблюдал за веселой 'хозяйкой', пьяной, по-видимому. Разве эта женщина - для житейских нужд? Да и для нужд телесных довольно худа. Эстетические стандарты не те.

Вопросы гигиены я решил пока отложить. Пусть спит так. Или не спит. Я был близок к полной отключке, однако уложил ее, в чем была, на кровать, спустился к машине и перенес наверх собственный рюкзачок и ее вещи. Сумка, та, что побольше, показалась мне довольно тяжелой для ее тряпья.

Она не спала, но, лежа на спине, вертела головой, осматривая апартамент. Скоро ей это наскучило, и она принялась рассматривать свои пальцы, шевеля ими, сцепляя и расцепляя их. Особенно ее интересовало на пальце кольцо и браслет часов желтого металла.

- Есть хочешь? - спросил я и перевел на знакомый ей язык. - Кушать?

- Кушать? - переспросила она с той же интонацией, что и я. - Вылезай. - Память у нее оказалась отменная.

Я пошел искать холодильник, а когда нашел, оказалось, что он пуст. Из застекленной веранды, дававшей приличный обзор, высмотрел садовника. В желтых перчатках, с инструментом в руках, он обхаживал куст роз, соперничая с ними цветом ланит. Я вспомнил, кстати, что, рекомендуя его мне, мэр упоминал об этом его увлечении и даже уверил меня, что никто лучше него в округе роз не выращивает. Я не мог судить о качестве этих бутонов, потому что был равнодушен к цветам.

Я подошел, спросил еды.

- Убраться надо у вас, - вместо затребованного ответа сказал садовник. - Не мыто давно, не метено.

Я повторил свой вопрос.

- Так я ж и говорю. Есть тут женщина одна, Полина. Ничего, опрятная. Можно ее нанять, уберет. А то хозяйке твоей не управиться. Больная, видать?

Я в третий раз задал свой вопрос.

- Конечно, сердцу не прикажешь, - продолжал рассуждать он, прищуриваясь и оценивая взглядом недостриженый куст. - И желудку не прикажешь, и печени. Однако, за неимением кухарки, кушать нечего. Оно конечно, схожу.

- Сделай милость.

- Прогуляюсь заодно. За Полиной зайду. У нас лучше всего гулять по утрам, пока молодежь еще трезвая.

Я дал ему русских денег, и он, наконец, отправился, сложив садовый инструмент тут же под кустиком. Поднявшись наверх, я обнаружил, что девушка спит.

Рюкзачок я пока засунул в шкаф и завесил тряпьем, оставшимся от прежних хозяев. Борясь с собственным сном, решил заняться ее вещами. Пора раскрывать инкогнито. Ну-ка, кто ты?

Содержимое малой сумочки я вывалил на стол. Косметика, зеркальца, пилочки, всяческая дамская дребедень. Никаких документов и следа не было. Ни намека на имя и местожительство. Кармашки на молниях оказались пусты, в одном только - чек какого-то магазина с датой недельной давности и проставленной стоимостью этой самой сумочки, видимо. Хоть какая-то зацепка, решил я, перекладывая чек в свой карман.

Сумка в спортивном стиле, та, что побольше, стала еще тяжелей, с тех пор, как я ее внес. Я расстегнул замок: сверху лежали тряпки, преимущественно белье. Я копнул ниже и замер в недобром предчувствии. Сюр-приз. То, что было внутри, очень напоминало тугие пачки дензнаков. Состоятельная девица. Я торопливо освободил сумку от ее нижних одежд: так и есть, деньги. Сумка была ими набита едва ли не доверху. Пуд долларов в различных купюрах. Сумма, судя по объему и весу, не меньше моей.