Грим - Приключения в приличном обществе

Наши возгласы в адрес врачей становились все более угрожающими, так что они, прихватив свои палки, под прикрытием санитара скрылись в предбаннике, откуда, по слухам, был тайный ход за железной дверью, ведущий прямиком в ординаторскую.

Мы, подхватив Птицына, отерли ему слезы и на руках перенесли в моечное отделение, чтобы омыть его тело и тем самым хоть немного унять боль от побоев - так или иначе проявить заботливость, чтобы не чувствовал себя совсем уж заброшенным, каким, наверное, себя ощущал под кулаками и палками этих горилл.

Происшествие всецело поглотило мое внимание. Иначе я бы не упустил из виду того (и, возможно, принял бы меры, чтобы скрыться), как открылась входная дверь, как возникло на нашем зеленом фоне цветное пятно, и Толик ТТ, одетый в оранжевое, протиснувшись сквозь занятую милосердьем толпу, стал перед ней.

- Слышь, чокнутые, - обратился он к нам, и поскольку мы на такое обращение не откликнулись, повысил тон. - Я вам, ебанутые, говорю!

- Что вам угодно, любезный?

Я и многие другие обернулись. Это Маргулис, стоя в дверях, задал вопрос. Тут только я обратил внимание на то, что во всей этой кутерьме он участия не принимал.

- Там пацаны с пациентами пообщаться хотят, - сказал Тетёха. - Безотлагательно.

Я приотстал. Место мое по праву было рядом с Маргулисом, то есть впереди толпы, но я без колебаний и незаметно для окружающих уступил его Перову, у которого, действительно, за ухом торчало перо. Я переместился в середину толпы, решив - буде удобный случай представится - нырнуть в первую, оказавшуюся незапертой дверь. Я не без оснований опасался, что разговор у пацанов с пациентами может коснуться моей персоны, начнут меня ближайшее рассматривать, и при всестороннем ближайшем рассмотрении выяснится, что я не только не сумасшедший, но еще и книги пишу.

Но подходящая дверь не попадалась на нашем пути. Да и путь был краток. Да мне бы, наверное, не удалось. Толик ТТ шел позади, и где окриком, где крепкой рукой возвращал отбившихся и заблудших в стадо.

В красном уголке, крашеном синим, нас действительно поджидали пацаны, которых, включая ТТ, было четверо. То есть со времени последнего упоминания о них в этой книге их количество не изменилось. В то время как число пациентов, как я уже отмечал, выросло более чем вдвое.

Отдельной группой стояли семеро белых во главе с главврачом Дементьевым, а кроме него: эндокринолог и окулист, успевшие сюда раньше нас, патологоанатом и санитары: Добрынин, Муромцев и Алексей.

Каплан, бывший за распорядителя, представил своих коллег, начав с близнецов.

- Это Пеца, - сказал он, щедрым жестом указав на одного из них. - А это...

- Паца, - догадались мы.

Каплан хмуро взглянул на догадливого, однако кто-то из середины толпы отвлек его пристальное внимание, произнеся:

- Жили были два братца...

- Пеца и Паца, - подхватил другой.

- Паца был ни в рот е...ся,

- А Пеца мог на х... вертеться, - заключил Членин (Перов), нагло глядя Каплану в лицо, хотя оно и помрачнело очень.

Маргулис теребил ухо и глядел в пол, как бы о чем-то задумавшись.

- Вот идиоты, - сказал Каплан. - Мне ваши манеры на нервы действуют. - Ты кто? - обратился он к Членину, оценив предварительно торчавшее за его ухом перо.

- Я -Членин, - бойко ответил тот, - вождь этих масс. - Он небрежно оглянулся себе за спину.

- А я - Каплан, понял? Чувствуешь, задница, перст судьбы? Значит: Пеца, Паца, а это Толик ТТ. Я вам его отдельно рекомендую. Молод, горяч. Хорошо владеет оружием и почти не владеет собой. Так что будь с ним предельно предупредителен. Следи за манерами, к'зёл.

- Кто к'зёл? - вскинулся Членин и упер руки в бока для предстоящей полемики, словно плохой актер, вполне уверенный в том, что его визави такой же кривляка.

- Слушай ты, Чингачгук. Давай договоримся о следующем. Вопросы буду задавать я. А ты потом, если время останется. А пока слово предоставляется... - Он оглянулся, выбирая докладчика. - Валяй, Валерьян Валидолович, - кивнул он главврачу.

За окном давно уже смерклось. Двадцать часов двадцать минут, отметил я положение стрелок на циферблате настенных часов.

Главврач поморщился, - то ли от Валидола, то ли от Валерьяновича, то ли предоставленное слово застряло во рту.

- Знаете, - кисло сказал он, выражая недовольство не только гримасой лица, но и позой тела, - в данное время я занят весьма. Аппендицирую пациента. Только и успел, что сделать надрез.

Хирургические действия считались у нас крайне опасными. Одному пациенту во время операции аппендицита случайно поменяли пол.