Светлана Вебер - LoveLess. Повесть о ненастоящей женщине

Наши разговоры не содержали особого смыла, времени вдвоем мы проводили немного, но я сразу почувствовала, что в мозгу что-то щелкнуло, что-то перевернулось, заблокированный ранее коридор открылся, как будто кто-то резко сдернул пелену с окружающей действительности. Георг поразил меня тем, что в существующих рамках и догмах социума не боялся каждый раз начинать жизнь с чистого листа. Не каждый способен после определенных достижений в одном не побояться все бросить и спуститься с вершины к нулю другого дела. К тому же он достиг гармонии в отказе от беспрерывного денежного потока, от привычных рельсов материализма. Откровением стал факт состояния вне категорий: Георга нельзя назвать аскетом или жертвой цивилизации, он периодически существует то там, то здесь, но с единой идеологией для обеих сред.

Может, в этом и заключается истина наполнения жизни смыслом, а не в нелепом следовании сложившимся устоям, как это происходило со мной все эти годы?.. Вырваться из череды однообразных будней и раскрасить жизнь красками можно копанием внутри, экспериментами, легкостью и гибкостью ума. А я всегда боялась изменений, ценила надежность выше новых неизведанных горизонтов, поэтому и замыкалась в круге предсказуемости…

Утро началось в восемь. Здесь царила такая атмосфера, такой чистый морской воздух, что достаточно было четырех часов для сна и бодрости. Я выбралась из нашей мазанки и с удовольствием заново родившегося человека воспринимала все вокруг. В свете индийского солнца мир казался прекрасным. Душ с холодной водой из бочки и маленьким ковшиком казался верхом совершенства. Я настолько чувствовала себя частью природы, что комфортабельная ванна выглядела кощунством. Завтрак на берегу под шум волн. Я забралась в разноцветный гамак прибрежного кафе в ожидании фруктового салата в йогурте, свежевыжатого сока из киви и земляники и овощного омлета.

Георг уже вовсю бодрствовал: расположился на песке с закрытыми глазами и медитировал. Когда процедура была закончена, он решил составить мне компанию.

— Не возражаешь, если я возьму твою руку?

Конечно, я не возражала. Про шаманские штучки я была наслышана, но относилась ко всему весьма скептически.

Моя рука оказалась между ладонями Георга без лишних касаний, и что-то случилось. Я чувствовала теплоту и еле заметную боль, а он смотрел на меня и улыбался.

Впервые мистика (к этому относилось все за гранью понятного) материализовалась. Как мне было объяснено позже, Георг разговаривал со мной через энергетику.

В какой-то момент его лицо изменилось, к своему ужасу и удивлению, я поняла, что теперь он все знает…

Георг что-то говорил, расковыривал, как доктор, мои старые душевные травмы, а я не могла сдержать слезы от точечных ударов, и они лились по щекам. Вещи, которые ни с кем никогда не обсуждались, сейчас вытаскивал незнакомый мне человек, возвращал к ним мое внимание, тем самым освобождая от накопившейся тяжести.

Потом он дал мне время прийти в себя, и я молча поедала завтрак, прокручивая в голове, что только что произошло.

Следующий этап был намного веселее. Георг положил мне на ладонь гладкий фиолетовый камень и принялся декламировать мои сексуальные предпочтения: любимые позы, фантазии, детали. Сомнений не осталось. Это не те вещи, которые можно угадать общими фразами: либо знаешь, либо нет, и он знал. Чтение мыслей? Проникновение в мозг? Как бы это ни называлось, это было реальностью, оспаривать которую бессмысленно…

Два месяца пролетели как неделя. Зашкаливающая концентрация удивительнейших людей, ощущение полной свободы от денег (здесь потребность в них минимальна), дикая природа и мысли. Странно, что понадобилось уехать подальше от прошлой жизни, чтобы все в ней встало на свои места.

Индусы удивляли своей простотой и детским восприятием действительности. Они всегда говорили все, что думают, лица всегда выражали эмоции. Когда мы загорали на пляже, мужчины становились напротив и фотографировались на нашем фоне, некоторые заходили в воду и без тени смущения занимались онанизмом: рамки общественных норм здесь никогда не подавляли животных инстинктов. Жизнь воспринималась в одной плоскости.

Это был мой последний день на далекой, но почему-то родной земле. Здесь я не чувствовала себя как дома, но чувствовала себя собой. Через мгновение начинался закат. В такие минуты индусские семьи собирались у побережья наблюдать, как стремительно раскаленное солнце опускается с неба в воду на счет «восемь». Зрелище действительно завораживающее. Расположившись на каменистой скале, возвышающейся над океаном, я набрала в легкие воздух, подняла руки вверх и закричала слова песни Tokio, совсем недавно ставшие мне такими понятными под утопающее солнце в зрачках.