Светлана Вебер - LoveLess. Повесть о ненастоящей женщине

После нескольких минут разговора Андрей с удовольствием делился впечатлениями и планами:

— Я завтра собираюсь в особенное место. Там нет туристов, о нем вообще мало кто знает из непосвященных, но тем оно и хорошо, что индийский колорит стопроцентен. От компании не откажусь.

Я как раз хотела своими глазами увидеть шаманов, а если удастся, сломать свой скептицизм и увидеть новые горизонты. Значит, едем.

Дело было вечером. Мы приехали в город Гокарна в сопровождении питерского фрика. На улице было уже темно, и мы шли по берегу океана с очень маломощными фонариками, пытаясь найти именно тот куст, за которым должен был находиться наш домик. Так как это был городок не для праздных туристов, а для йогов, их учеников и прочих избранных, то условия, в которых нам предстояло жить ближайшие несколько дней, были скорее романтично-аскетические, нежели привычный после Гоа люкс. Здесь люди жили духовной жизнью, сводя все материальное до самого необходимого, и мне еще только предстояло узнать, что такое индийский минимализм. Нашим новым жилищем была глиняная мазанка с маленьким окошком, глиняной кроватью с циновкой в лучших традициях тибетских монахов и торчащей из потолка лампочкой, которая как раз не работала. Впечатления лились через край, а у меня с непривычки не в самой цензурной лексике. Ночь, отсутствие всякого света, два чемодана и две растерянных пары глаз. В этот момент дверь нашего домика приоткрывается и из образовавшейся щели появляется рука со свечой (видимо, реакция на чересчур эмоциональное заселение, которого там уже давно не слышали).

Когда свеча перешла к нам, спасительная рука так же неожиданно исчезла. Этой руке, а точнее — ее владельцу, суждено было стать моей путеводной звездой.

Более близкое знакомство с ним произошло уже утром. Он пробегал мимо меня с каким-то аппетитным блюдом в руках и, увидев любопытный взгляд в тарелку, сразу же пригласил присоединиться к своему завтраку. Я, уже пропитанная индийской атмосферой простоты и всеобщего единства, сразу же согласилась.

Это был высокий мужчина необычной внешности. У него были черные-черные глаза, но не зловеще-черные, а с теплой загадочной чернотой квадрата Малевича. Они светились редким спокойствием и какой-то гармонией с самим собой, которая сразу располагает и раскрепощает. Кроме того, они всегда улыбались, даже когда не двигались губы. А ведь глаза — это самый точный показатель внутреннего состояния души. Волос на голове не было, а на затылке задорно болталась маленькая косичка. Очень правильные черты лица. Звали его Георгом. Возраст непонятен, и хотя по дальнейшему нашему разговору у меня появились кое-какие догадки, назвать цифру вслух язык все равно не повернется, настолько этот возраст не вяжется с его спонтанностью, умением радоваться мелочам и абсолютной неразочарованностью в жизни.

Не успела я проглотить первый откусанный кусочек лакомства, как вдруг четко поняла, что нахожусь в это время, в этом месте и с этим человеком неспроста. Как будто все произошедшее со мной ранее имело цель свести именно с ним, как конечная точка длинного пути. Предчувствие не подвело. Георг был не случайным пассажиром, а нехватающим элементом, способным вернуть баланс на мой тонущий корабль.

Георг был уникален тем, что за свою жизнь сменил три рода занятий, в каждом достигнув небывалых высот. Георг с детства стал профессионально заниматься футболом, играл в юношеской сборной Германии. Во многом этот род деятельности и задал ритм его жизни: с детства он был в постоянных разъездах, часто жил в других странах по году, по два, когда по контракту его приглашали играть за зарубежные команды. К восемнадцати Георг уже объехал полмира, знал пять иностранных языков. Тогда он и почувствовал, что жизнь становится однообразной, и поступил в университет на журналиста. Естественно, рядовым журналистом он после этого не стал, а работал на одном из главных центральных каналов ведущим «Новостей», написал несколько книг, участвовал во множестве неожиданных проектов. Но любая профессия рано или поздно исчерпывала себя, и журналистика не стала исключением. Георг подался в кулинарию. Несколько лет он ездил работать учеником к самым умелым, на его взгляд, поварам. Конечно же, скоро и сам открыл ресторан, где фирменным знаком было смешение множества традиций разных стран в одно блюдо, находя неожиданные вкусовые сочетания. Проверено на себе. Когда светская суета надоела, Георг приехал жить в Индию. Здесь он купил мазанку с плоской крышей, чтобы разместить на ней кровать и спать под звездным небом, и полгода проводил в медитациях, прогулках, кулинарных экспериментах (уже для самого себя) и в общении с заезжими экземплярами. Когда начинался сезон дождей, он выбирал любую интересующую страну и опять на какое-то время возвращался в цивилизацию.