Платон Беседин - Дети декабря

– Дай мне талисман на секунду, – попросил я Олесию.

Она протянула мне его. Ничего особенного – серебряная плашка со скачущим конём. Стоимостью как телефон. Я вернул Олесии медальон.

– Какой телефон ты хочешь?

– Самый простой. Вообще это не мне, а отцу.

– Отцу?

– Да, он тоже… по-своему умирает.

– Хорошо. Где тут можно купить телефон?

– Я думала, ты знаешь.

– Нет, я не знаю, – раздражение начинало жечь меня.

– Странно, ты похож на человека, который знает.

– Но я не знаю! – эту фразу я едва ли не выкрикнул. – Понимаешь, это не мой район, а на этой улице я вообще в первый раз. А ты здесь обитаешь.

– «Обитаешь» – хорошее слово. – Олесия сунула медальон в карман. – Наверное, что-то есть возле ДК.

– Отлично, идём к ДК.

– А у тебя есть деньги, чтобы купить телефон, прямо сейчас? – она сказала это одновременно восторженно и недоверчиво.

– Да, есть.

Мы поднялись по улочке, наткнувшись на двух стариков, которые пытались собирать алычу. Пересекли площадь – я взглянул на спуск к госпиталю; быстрее, я должен был получить медальон быстрее, – и вышли на просторную, светлую улицу. Я не ожидал увидеть такую здесь. Перед персиковыми, розовыми, голубыми домишками росли юкки и пальмы.

– Милая улочка, – не без удовольствия заметил я.

– Здесь живут нувориши, – фыркнула Олесия; меня удивили и её реакция, и использованное словцо.

– Мне так не кажется. Есть места пожирнее.

– У нас нет.

Я понял, что она имеет в виду – район Корабельной стороны. Остров Крым, а Севастополь с его особенной историей, с федеральным статусом – остров в острове, но и тут есть свои островки – Балаклава, например, или Корабельная сторона.

Мы вышли на небольшую площадь. У когда-то работавшего фонтана мамочки гуляли с детьми. Дети гонялись за голубями. Мамочки потягивали слабоалкоголку из цветастых бутылок. Дальше стояло здание с колоннами. Наверняка это и был местный Дом культуры. Рядом обнаружилось несколько продуктовых магазинов, возле одного из них, подставив розоватое брюхо солнцу, грелась собака.

– Это ДК?

– Да.

– И где же тут продают телефоны?

Олесия пожала плечами. Потерянная девочка с Корабельной стороны.

– Вы не знаете, где тут можно купить телефон? – я дёрнул проходившего мимо мужчину в мятых льняных штанах.

Он остановился, напрягся, потом просветлел.

– За углом. Здесь за углом, – и показал рукою.

За углом отыскался магазин «Хозтовары», а рядом, в предбанничке размером чуть больше холодильника, торговали телефонами. Олесия обрадовалась и принялась выбирать. Я вспомнил песню «Сплина» и теперь, словно уверяя себя, напевал: «И не будет проблем ни с женой, ни с полицией, и ты понимаешь, что тебе это снится». Бойкий, несмотря на удушающую жару, продавец, само собой, подсовывал телефоны подороже, но Олесия на все советы отвечала неизменное: «Нет, спасибо, таким отец вряд ли сможет пользоваться». В конце концов она сделала выбор – Fly с большими кнопками, бабушкофон. Я расплатился: медальон стоил мне несколько тысяч рублей. Но когда мы вышли из телефонной лавки, Олесия сказала:

– Проводи меня домой.

– Это ещё зачем?

Она улыбнулась и пошла в сторону площади, не отдав медальона. Разозлённый, я ускорил шаг вслед за ней. Хотелось наорать на эту взбалмошную потерянную хиппушку, но так бы я сделал лишь хуже. Мы вернулись на алычовую улицу – старикам, похоже, удалось набрать один пакет, теперь они отдыхали, усевшись на бордюр, – спустились вниз. Дальше начинался холм, в нём был туннель, дышавший прелой сыростью.

– Мне туда, – Олесия махнула в сторону тропинки, бегущей по левой стороне холма. – Держи. Передай старику.

– Спасибо, – вздрогнув от неожиданности, я взял протянутый медальон. Теперь он был мой. Наконец-то!

– Ну, пока. Спасибо за телефон.

– Спасибо за медальон. А там что? – я указал на туннель.

– Море, – Олесия шагнула на тропинку и пошла не оборачиваясь.

Я хотел сразу идти к старику, но туннель привлекал; я никогда не был в этой части города. И потому зашёл в каменную трубу. Туннель оказался довольно чистым, разве что по бокам лежали и гнили прелые листья, к их сладковатому запаху примешивалась резкая вонь мочи, по стенам бежали ручейки воды. В туннеле было сыро и мрачно, но когда он закончился, глаза ослепило ярким светом и открылся причал с ржавыми кнехтами.

Когда-то, наверное, к этой бетонной туше приставали корабли, но сейчас здесь ловили рыбу и ныряли за рапанами загорелые шумные пацаны, вились тощие заискивающие собаки. На другом берегу я увидел военные корабли, элеваторы – тот вид, что открывался с госпитальной набережной и с железнодорожного полотна, но теперь он был ближе, чётче. По бокам от причала серели небольшие галечные пятачки, там купались люди; рядом стояли остовы ГАЗа и РАФа, ютились подгнивающие хибары, а на морской глади покачивались ялики и баркасы. Похоже, туннель вывел меня к рыбацкому месту. Севастополь открылся для меня заново. И в этом виделся добрый знак.