О`Санчес - Суть острова

Да уж! Подметание — это хорошо, пыль с углов и с мебели — тоже, мусор вынести — святое дело, поступок мужчины, рубашку себе выгладить… — в общем… тоже куда от этого денешься… Но как ни тяни время — от тотального мытья полов не уклониться. Да, да, да и туалет с ванной, не надо хныкать. До полного блеска. Люди придут, глянут — что подумают о хозяине дома? То-то.

— Але?.. Так. Да. Пусть подготовят на подпись мне, а уж совсем приспичит если по времени — Глен подпишет, или его первый зам. Угу, пока.

Человек сам себе главный изводила: какого черта, спрашивается, мне мыть целых три окна? Полов мало? Совокупная поверхность унитаза и ванной показалась недостаточна? Окна — коварная вещь: их сначала начинаешь мыть, а потом соображаешь, что очень много там поверхностей, нуждающихся в мыле, воде, губке и тряпке. При двойном или тройном остеклении каждое окно оборачивается для поборника чистоты четырьмя полновесными стеклянными поверхностями: наружное стекло, внутреннее стекло, наружные части обоих стекол, внутренние части обоих стекол. И все это великолепие умножить на три, ибо, как я уже говорил, в доме у меня три окна. И подоконники.

Ложился спать я — в препоганейшем настроении, проснулся — не в лучшем, но поразительна пластичность человеческой психики: пока я, почти голый, в одних «семейных» трусах, надрывался в недрах собственной квартиры, намывая и протирая, утюжа и подметая, у меня внутри тоже: всю тяжесть с души — словно вымело; ничего на свете мне неинтересно, кроме как отжать тряпку — и по подоконнику, отжать посуше и еще раз протереть, и опять ее в мыльную воду… Полная иллюзия душевного равновесия! Почему иллюзия? Да потому что стоит мне бросить тряпку в мешок с мусором, воду вылить, руки вымыть и брякнуться в кресло — все хреновое немедленно вернется в мое сердце, все воспоминания, угрызения и прочая тоскотня, от слова тоска… Однако, у меня на сегодняшнее грядущее совсем иные планы, и будет очень странно, если я не сумею претворить их в… если я не сумею их исполнить.

Это очень удачно, что никто не теребит меня, не мешает, ни о чем не спрашивает… На работе люди понимающие: если уж понадобилось срочно — они звонят, а я отвечаю, а во всем остальном — отгул, он для того и берется, чтобы предаваться иным заботам, никак не связанным со служебными обязанностями.

Так, постепенно, от окна к окну, от пола на кухне, к полу в комнате, я передвигался с орудиями уборки в руках, пока даже ее величество кухонная плита не оказалась дочиста отдраенной! Все грязное белья — белья у меня не много, я еще раньше заправил в стиральную машину, так что к концу уборки мне оставалось лишь вынуть его из недр чистилища, да расправить, да встряхнуть, да развесить где придется. Но кучно: в основном в ванной, и частично на кухне. Домашних животных, за которыми надобно ухаживать, у меня нет, равно как и растений, налицо изрядная экономия времени и сил. Я даже в семье недолюбливал цветы, если они, конечно, не росли в горшках, под бдительным присмотром… женской половины семьи, с корнями, с землей — цветите, растите. И не приветствовал срезанные, которые пихают в специальные вазы с водой… Нет уж: ваза для цветов — все равно, что детский сад для мертвых детей, на фиг мне такая красота?

Теперь можно и в кабинет, который по совместительству и гостиная, и спальня. Все сияет чистотой, даже лампочка под абажуром в последний момент была уличена и лишилась серенького слоя пыли, но это не значит, что вся уборка закончена… А ноут??? Ноутбук надо открыть и постепенно, файл за файлом, все проверить, нещадно уничтожая все, что не предназначено для чужих глаз, от черновиков писем, до ссылок на посещенные сайты… Корзину очистить, кэш очистить, диск дефрагменитровать. Может, форматнуть для верности? Нет, это лишнее. Просто перезагрузим для верности и выключим вовсе.

И мой добрый верный компьютер Мак, тезка одного моего знакомого писателя, я зову его Мак, потому что он из славного семейства «макинтошей», в отличие от ноутбука, который — плод совсем иной ветки компьютерного древа. Мак, старина… Что же мне с тобой-то делать… Если стереть все к чертовой матери, как я первоначально запланировал, то… жалко будет. Ведь это же годы работы. Никому никогда не нужной работы. Почему это — никому и никогда. А мне. А я не считаюсь. Кроме меня — никому. Но я же не спрашивал особо, не знакомил, не публиковал, не предлагал, не навязывал, в конце концов. Было бы что показать — показывал бы. Ты показывал, твой отец смотрел и хвалил увиденное. Он отец, что он еще может сказать родному сыну. Кроме того, он понимает в живописи еще меньше твоего. Работа, курам на смех, а не работа.