Джон Ирвинг - В одном лице

— Похоже, нам нужен новый шут, — предположил Киттредж.

— Это мне решать, Киттредж, — сказал ему Ричард.

— Или мне, — произнес я.

— Э-э, ну… — начал дедушка Гарри, но дядя Боб перебил его.

— Ричард, мне кажется, что Билли мог бы сказать « отражение Лира» или даже « призрак Лира» — если, по твоему мнению, это соответствует тому, что подразумевает шут, — предложил дядя Боб.

— Это будет уже не Шекспир, — сказал Киттредж.

— Твоя реплика — « Тень Лира», Билли, — сказала моя мать. — Или ты произносишь ее как надо, или нет.

— Золотко, прошу тебя, — начал Ричард, но я прервал его.

— Лиру нужен нормальный шут — который сможет произнести все реплики, — сказал я Ричарду Эбботту.

Уходя, я понимал, что это была моя последняя репетиция в академии Фейворит-Ривер — возможно, последняя для меня пьеса Шекспира. (Как выяснилось, «Король Лир» действительно был последней пьесой Шекспира, в которой мне пришлось играть. )

Дочь кого-то из преподавателей, которую Ричард выбрал на роль Корделии, была и остается настолько незнакомой мне, что я не могу даже вспомнить ее имени.

— Девочка пока не сформировалась, но память у нее что надо, — сказал о ней дедушка Гарри.

— И сейчас не красотка, и никогда ей не будет, — вот и все, что сказала тетя Мюриэл о несчастной Корделии, подразумевая, что на этой Корделии никто в пьесе не женился бы, даже если бы она осталась в живых.

Роль шута в итоге досталась Делакорту. Поскольку Делакорт был борцом, скорее всего, это Киттредж рассказал ему об освободившейся роли. Позднее Киттредж просветил меня, что в этот раз Делакорту не так мешала необходимость поддерживать вес: осенняя постановка вышла до начала борцовских соревнований. Однако легковес, из которого, по словам Киттреджа, в более тяжелом весе сделали бы отбивную, все еще страдал от сухости во рту, даже когда не был обезвожен, — или, может, Делакорт грезил о том, чтобы сбросить еще пару килограммов, даже в перерыве между соревнованиями. В результате Делакорт непрерывно полоскал рот из бумажного стаканчика и постоянно сплевывал воду во второй стаканчик. Если бы Делакорт был жив, я уверен, он и сейчас точно так же проводил бы рукой по волосам. Но Делакорт мертв, как и многие другие. Мне еще предстояло стать свидетелем смерти Делакорта.

Как мудро говорит шут Лира, «Считай то, что тратишь, / Хватай, что ухватишь, / Таи то, что знаешь». Хороший совет, но он не спасет шута, и он не спас Делакорта.

Киттредж странно вел себя с Делакортом: он умудрялся демонстрировать одновременно привязанность и раздражение. Как будто Делакорт был его другом детства, но потом разочаровал его, когда «вырос» не таким, как ожидал Киттредж.

Привычка Делакорта полоскать и сплевывать вызывала у Киттреджа нездоровый восторг; он даже сказал Ричарду, что если бы шут на сцене постоянно полоскал рот и сплевывал, это была бы интересная находка.

— Но это уже не Шекспир, — сказал дедушка Гарри.

— Ричард, я не собираюсь суфлировать бульканье и плевки, — сказала моя мать.

— Делакорт, я прошу тебя полоскать и сплевывать за кулисами, — сказал Ричард незадачливому легковесу.

— Я просто предложил, — сказал Киттредж, пренебрежительно пожав плечами. — Видимо, довольно и того, что у нас есть шут, который может произнести слово «тень».

В разговоре со мной Киттредж пустился в философские рассуждения:

— Ты же понимаешь, Нимфа, не бывает настоящих актеров с ограниченным словарем. Но есть и положительная сторона: ты осознал свои слабости в таком юном возрасте, — уверял меня Киттредж. — На самом деле это даже удача — теперь ты точно знаешь, что тебе никогда не стать актером.

— Ты имеешь в виду, что это не та профессия, которую выбирают, — сказал ему я, как однажды сказала мне мисс Фрост — когда я впервые сообщил ей, что хочу стать писателем.

— Боюсь, что да, Нимфа, — если ты не хочешь лишить себя последнего шанса на успех.

— А-а.

— И было бы мудро с твоей стороны, Нимфа, сделать и другой выбор — прежде чем думать о карьере, я хочу сказать, — сказал Киттредж. Я ничего не ответил; я ждал. Я достаточно хорошо знал Киттреджа и видел, что он пытается вынудить меня подставиться. — Есть еще вопрос твоих сексуальных наклонностей, — продолжил Киттредж.

— Мои сексуальные наклонности предельно ясны, — ответил я, немного удивившись самому себе: я играл, и моя проблема с речью никак не проявляла себя.

— Не знаю, не знаю, Нимфа, — сказал Киттредж, случайно или намеренно напрягая широкие мышцы на сильной шее. — Как по мне, в том, что касается сексуальных наклонностей, ты выглядишь неопределившимся.