Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

Андрюха Семин! – приятель по ночным клубам. Незабвенный бандос, которому хватило ума вовремя сменить работу. Хозяин процветающего «Строинвестсервиса». Точнее, процветавшего, успел поправить себя Трубников. Неясно, чем занят Андрюха в Индии, вряд ли индийские власти заключили с ним контракт на прокладку коммуникаций, но навстречу инвалидному креслу шагал именно Семин, русский человек, верный человек, его суровая славянская физиономия резко выделялась из толпы. Несколько морщинок в уголках сильного рта подчеркивали северную суровость. Белая рубашка, шорты, запылившиеся сандалии. Все путём, все как надо. Семин, наверное, кого-то встречал, потому что шел в толпе прямо на инвалидное кресло, но не видел его. Судя по взгляду, он, наверное, ничего еще не слышал о разразившемся в России финансовом кризисе. Да и сам Трубников услышал о кризисе во время последнего перелета совсем случайно: приемник, вмонтированный в ручку кресла, оказался работающим на русской волне.

– Андрюха! – заорал Трубников. – Гони! Сейчас стрелять будут!

Семин сходу въехал в ситуацию.

Вырвав инвалидное кресло из слабых рук изумленной малазийки, он толкнул его в темное чрево подземного перехода и погнал сквозь сумеречный зной, в котором, как цыганята, клубились черные дети. Вот она истинная воля! – с восторгом подумал Трубников. Вот Будулай с его цыганятами!

Потом до него дошел запыхавшийся голос Семина:

– Ты совсем не можешь ходить?

– Это я-то?

К полному восторгу смуглых индийских детей, всей жизнью подготовленных к любому чуду, удивительный белый калека в красивом малиновом костюме, неожиданно легко спрыгнул с инвалидного кресла, волшебно поблескивающего никелированными ручками. Малиновый костюм не был приспособлен к местному климату, но удивительный калека, вскочив с инвалидного кресла, сразу взял с места в карьер, да так быстро и ловко, что смуглые дети поняли – свое замечательное кресло он оставляет им. И, вопя, как воробьи, они мгновенно заткнули худенькими телами подземный переход, помешав странным и неуклюжим, явно не верящим в чудеса багроволицым мужчинам в черных костюмах догнать убегающих.

В каком-то китайском квартале Трубников, наконец, умерил пыл.

Золотые и красные драконы с бесчисленных витрин изумленно глазели на задыхающихся сахибов.

– Крутая тачка, – с некоторым запозданием оценил брошенное в переходе инвалидное кресло Андрюха Семин. – Как ты теперь без нее?

– Не жалей, – сопел Трубников. – Купим другую.

– Почему купим? – насторожился Андрей.

– Ты у меня на службе.

– Ну, нет, – засмеялся Семин. – Какая служба? Это невозможно. Я себе служу.

– Служил.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да ты действительно еще ничего не знаешь! – обрадовался Трубников. – Торчишь среди индусов, как сибирский пень. В России финансовый кризис, Россия снова в развалинах. Так сказать, во тьме, слыхал про такую книжку? Ты въезжай, въезжай, от твоего «Стройинвестсервиса» сейчас рожек, наверное, не осталось. И Иваныч-старший уже не может тебя прикрыть. Все, кранты Иванычу! Ты ведь на Иваныча опирался?

– Откуда ты все это знаешь?

– Сердце подсказывает! – Трубников весело хлопнул ладонью по груди, примерно в том месте, где у него могло располагаться сердце. Он в очередной раз избег смертельной опасности и это вселяло в него массу надежд. – Я сам определил переизбрание Иваныча-старшего. Хотел тебя предупредить, но ты за бугор свалил. А тобой в Энске здорово интересуются. Власть это бизнес, ты же сам знаешь, я в это деньги вкладываю. Въезжаешь? – И умоляюще заорал: – Ты мне помоги, Андрюха! Ну, неделю, ну, две, потом поедем домой.

– Не могу.

– Да почему?

– Жду нужного человека.

– Когда прилетает твой нужный человек?

– Еще неделю назад должен был прилететь, – покачал головой Семин. – Теперь вот хожу ко всем российским рейсам.

– Баба! – радостно догадался Трубников.

Андрей хмуро кивнул.

– Ну, это же последнее дело ждать живую бабу! – радостно завопил, даже сплюнул Трубников. – Не прилетит она, мне можешь верить. Сразу не прилетела, значит, вовсе не прилетит. Плюнь на бабу. Ты что? Я тебе сниму такую, что ты ахнешь. Хочешь индуску? Или китаянку? Может, малазийку хочешь? Видел, какая гоняла мое кресло? Эротический массаж, джакузи, все такое прочее, – для авторитета приврал Трубников. – Я тебе, Андрюха, сниму любое здешнее существо, какое только ты пожелаешь.

В этот момент отвратительная рыжая обезьяна, перемахнув каменную стену, вырвала из рук Трубникова стодолларовую бумажку, которой он обмахивался от жары.