Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

– В последнее время русская речь, – объяснил Трубников, сопя и пуская слюни от вожделения, – сильно изменилась. Ну, типа, так и должно быть. Ты въезжай, въезжай, – перешел он на ты, поскольку Наташа не сбросила его руку со своего круглого колена. – Каждый знает, живая речь подстраивается под лидеров. Горби начал произносить глагол начать с ударением на первом слоге, переводчики тут же стали произносить глагол бегин так же. Русский глубок, – продолжил объяснения Трубников и рука его гораздо увереннее двинулась вверх по длинной ноге русскоговорящего гида. – Мы говорим – мутный клиент , хотя перед нами сидит элегантный господин с ясным взглядом. Тем не менее, он клиент мутный, то есть необязательный. Ты въезжай, въезжай, такой клиент тебя непременно обманет. Он Иуда. Он тебя так искидает, падла, что тебе и петля не поможет! – объяснил Трубников изумленной Наташе, уже не обращающей внимания на его руку. – То есть, я хочу сказать, что такого партнера не следует к себе подпускать. Пусть он пьет и общается с животными.

– С животными? – удивилась Наташа.

– Ну, эти… Я их имею в виду… Ну, ты знаешь… Ты слышала… – Ободренный вниманием Наташи Трубников, наконец, нашел нужное слово: – Ну, эти ночные бабочки…

– Мой Трубников!

Русскоговорящий гид Наташа все больше и больше нравилась Трубникову.

У Наташи были длинные ноги, настоящие длинные ноги, которые не надо прятать под длинными платьями. И вся она была круглая, длинная, ладная. И улыбка у нее была невероятная, европейская, только в кино бывают такие улыбки. Она должна принадлежать мне, подумал Трубников, пуская слюну. Потом по рассеянности он произнес это вслух и русскоговорящий гид нежно рассмеялась. Как серебристый колокольчик, что сразу выдало ее русское происхождение.

– Если у тебя есть муж, – сопя, добавил к сказанному Трубников, – оставь его. Мы с ним договоримся. Въезжай, въезжай, что говорю. Сколько стоит, чтобы ты работала со мной много?

– Много… – как эхо откликнулась Наташа.

– А сколько языков ты знаешь? – ободрено спросил Трубников.

– Три, – ответила Наташа. – Английский, французский и немецкий. Это мои любимые языки. Но я могу объясниться на испанском, на итальянском. Уверена, что меня поймут португальцы.

– А ты бывала в Индии?

– Мой Трубников! Никогда!

– Но, наверное, понимаешь хинди?

– Мой Трубников, зачем? Мне это не надо. В Европе индусы объясняются на английском.

– Ну? – удивился Трубников. И отвлекся от беседы: – Видишь, этих скромных усачей в серых шляпах? Они, наверное, католики?

Наташа округлила глаза:

– Мой Трубников!

Трубников прислушался и ужаснулся.

– …Ну, типа, два киллера в ресторане, – услышал он гнусный русский голосок. – А у третьего день рождения. Ну, в натуре, крутой подарок, маузер «Эрма» с оптическим. Ну, братан, говорят, это еще не все. Выводят на балкон ресторана, а в доме напротив в окне раздвигается занавеска. А там, значит, клиент в кресле – привязан, рот скотчем залеплен. И это, братан, смеются киллеры, еще не все. Один, значит, подает условленный сигнал и кто-то там в окне напротив резко срывает с клиента скотч. Клиент улыбается, поднимает голову и громко поет: Happy birthday to You!.. Happy birthday to You!..

– Идем отсюда, – прошипел Трубников.

В «Шато де Кудрэ» Трубников снял номер-люкс.

Это чрезвычайно понравилось русскоговорящему гиду Наташе.

В тот же день Трубников отправил служащего отеля за билетами в Бенарес. Индийский город Бенарес давно уже называется Варанаси, но, разговаривая со служащим, Трубников для большей значительности употребил древнее название. В конце концов, в авиакомпаниях сидят не дураки, разберутся. С почтением глянув на малиновый пиджак Трубникова, на золотую цепь, на дорогой кожаный пояс, на котором висело все, что может понадобиться деловому человеку в дороге, служащий отбыл в кассы. А из ванной в очень коротеньком халатике появилась Наташа.

– Мой Трубников, – спросила она. – Почему ты закрыл окна? Здесь совсем не шумный район.

– Ну… – сказал Трубников, оглядываясь. – Привычка… Тишина и покой… В окна не будут заглядывать…

– Но здесь третий этаж, – засмеялась Наташа.

И осторожно, чтобы ее вопрос не был истолкован превратно, спросила:

– Мой Трубников, в какой спальне мне можно располагаться?

В голосе Наташи звучало обещание. Трубников обрадовался: выбирай любую. В итоге Наташа выбрала спальню рядом с кабинетом. Трубников так долго не слышал женских похвал, что, утомленный, уснул в Наташиной спальне.