Владимир Кулаков - Последняя лошадь

Наконец Александр Маркиянович в свойственной ему ироничной манере скрипуче заговорил.

– Ну, что, маршал! – он обратился к Земцеву, намного преувеличивая его воинское звание, полученное в Великую Отечественную, но подчёркивая авторитет в мире цирка. – Я-то молчу, ладно. Ты что скажешь?

Фирс Петрович словно очнулся, подняв голову.

– А что тут говорить! Чему я могу его научить? Ему впору учить меня. Школа есть, трюков на троих хватит. Ну, разве что технику чуть подправить. А так – давайте диплом и на манеж!

– Диплом дадим. Со временем… Ты, думаю, понимаешь, – Волошин обратился к Пашке. – Приёмные экзамены закончились ещё в начале июля. Послезавтра уже первое сентября, начало учебного года. Тебе повезло – один из поступивших забрал документы, место освободилось. Так что начинай учиться. В процессе сдавай, что там у нас положено: сочинение, историю, иностранный язык, – и вперёд. На каком иностранном разговариваешь?

– На фарси немного…

– А он ещё и юморист! Фирс! Всё отменяется! Мы его к Майхровской, к Антонине Парфентьевне, на эстрадное, на отделение клоунады определим. Там такие нужны!

Пашка перепугался, что сболтнул лишнее и всё испортил!

– Не надо на эстрадное! Хочу на цирковое!..

Все невольно рассмеялись, видя Пашкин испуг.

– Не отдадим, не отдадим. У нас тут своих клоунов тоже хватает! – на вечно строгом лице Земцева появилось подобие улыбки. Волошин подытожил.

– Значит так! Четыре года тебе, тем более как армейцу, здесь делать нечего! Профессиональная подготовка у тебя крепкая. Но всё равно учиться придётся серьёзно и загруженно. Фирс Петрович теперь твой режиссёр и курсовой. Чтобы получить диплом, надо будет создать номер и пройти все предметы, которые здесь преподают. Два года хватит. Первый-второй курс отучишься за год, потом – третий-четвёртый так же, и выпуск. Только без хвостов и баловства! Всё понял?

Пашка радостно закивал. Он ещё толком не мог осознать, что его давнишняя тайная мечта вот так просто и легко только что осуществилась.

Пашка сидел на ковре манежа и, обняв колени, смотрел в одну точку. Репетиция не клеилась. Сегодня ночь прошла практически без сна. Вместо этого было какое-то муторное забытьё. Грезилась армия. Пашку почему-то снова призывали, он доказывал, что уже служил, но ему объясняли, что он не дослужил и надо ещё год. Он просыпался в кошмаре, снова проваливался в эти тягостные мутные видения, где взрывы и стрельба плющили мозг, заставляли сбрасывать на пол студенческое одеяло.

Сосед по комнате общежития Андрей Щеглов испуганно разбудил Пашку Жарких:

– Э-э! Ты не заболел? Чего мычишь, взбрыкиваешь? Орёшь тут! Сальто-мортале, что ли, крутишь?

– А?.. Да… Репетирую… – вернувшись в реальность, облегчённо выдохнул Пашка. – Это… арабское не получается, не докручиваю…

– А-а… – с пониманием протянул Андрей. Среди студентов, которые вкалывали на манежах циркового училища до изнеможения, не редкость были подобные «пируэты» во сне. Дневные репетиции плавно перекочёвывали в ночные сновидения.

– А что такое это, как её – «дас-бар-дор»? – Щеглов по слогам повторил то, что Пашка за ночь выкрикнул не один десяток раз. Тот дёрнулся от неожиданности.

– А ты откуда это знаешь?

– Да ты достал меня сегодня этим «дасбардором»! Так чего это значит?

– Руки вверх! Ну, или – подними руки! – Пашка хотел побыстрее прекратить этот неприятный для него разговор.

– Это на каком таком языке?

– На… азиатском. Ладно, давай досыпать. Выключай свет. Хопкун! Тьфу ты – ложись!..

…Он сидел среди разбросанных булав и колец. Сегодня не хотелось даже шевелиться. Ночная подработка на «Правде» в цехе экспедиции грузчиком, где газеты сортировались, укладывались в почтовые машины, а потом развозились по области, ежедневные репетиции, постоянные недоедания выкачали из двадцатилетнего молодого тела последние силы. Тут ещё эти сны… Депрессия навалилась, сковав руки.

– Правильно, бестолковый, сиди – само придёт! – на учебном манеже появился Земцев.

Пашка нехотя встал. Его слегка пошатывало. Бледность и осунувшееся лицо ученика не ускользнули от внимательных глаз старого мастера.

– Иди-ка сюда! Опять ночная смена? Надо завязывать с этим, тебя так надолго не хватит. М-да-а… – сочувственно вздохнул Пашкин руководитель, понимая, почему многие студенты искали себе подработки. – Стипендия у нас в училище – что та кума из Магадана, которой замуж поздно, а сдохнуть рано…