Дмитрий Шишкин - Возвращение красоты

Между тем входила в силу и близилась к разрешению великопостная весна. Я теперь не припоминаю каких-нибудь выдающихся событий того времени. Все было буднично, просто, иногда до нелепости. Так, например, у нас завелись вдруг платяные вши, и это доставило массу хлопот и неудобств. Пришлось договариваться с прачечной интерната, чтобы они приняли наше белье на «прожарку», и потом мы охапками таскали матрасы, простыни и подушки туда и обратно. Наконец вши нас покинули. Но достигли своего пика так называемые страхования. Это своеобразное наваждение состоит в том, что группа людей оказывается вдруг подвержена чрезвычайной боязливости. С наступлением сумерек страшно становится даже войти в соседнюю темную комнату, а уж путешествие в дощатый покосившийся туалет, который стоял у нас в глубине двора, превращалось в целое приключение. Казалось неотвязно во тьме, что ты вот-вот увидишь нечто ужасное, не выдержишь и повредишься умом. Доходило до смешного: взрослые мужики, сговорившись, отправлялись в туалет группами, как экскурсанты. Надо пояснить, что явление это не следует рассматривать с обычной, рассудочной точки зрения. В духовной жизни человека все алогично и имеет причиной своей яростную борьбу темных бесовских сил с Божиим творением — человеческой душой.

Наваждение это прошло так же внезапно, как нашествие вшей. Мы прочитали о святом, который боролся с подобными явлениями силой молитвы и не только не убегал, но, напротив, шел ночевать на кладбище, чтобы посрамить бессилие бесовских наветов. Мы с решимостью возложили упование на Господа, прочли акафист Пресвятой Богородице, помолились усердно, и… действительно все прошло. Вообще, с нашей, человеческой стороны причина страхований, конечно, кроется в маловерии.

Разве Господь допустит претерпеть нам хоть малый вред, а тем паче духовный, если мы преданы Ему всецело, как малые дети? Конечно нет! Доверия ждет от нас Создатель, и Сам покрывает любовью все наши человеческие немощи и недостатки.

Чтобы на примере показать, что это значит, я расскажу об одном эпизоде, который произошел где-то в начале весны.

Был ясный морозный вечер, и мы с Максимом вышли прогуляться перед сном по нашей монастырской дорожке. Пар валил изо рта, снег поскрипывал под ногами, но вместо холода вливалось в душу такое тепло, такая безмятежная и светлая радость, что мы, увлеченные разговором, приближаясь потихоньку к Чуфут-Кале, не заметили, как погасли быстро короткие сумерки и наступила ночь.

На поляне, перед подъемом в крепость, мы остановились в замешательстве. Куда идти дальше? Впереди — непролазные сугробы, возвращаться совсем не хотелось, и мы, поразмыслив, стали карабкаться в гору по протоптанной сторожами тропинке. Смутно белел в темноте заснеженный склон, и чем выше мы поднимались, петляя среди кустов, тем ближе и явственнее в тишине становилось отдаленное звучание вечности.Казалось, зима с беспощадной суровостью отбросила все человеческое, суетное туда — в долины, к дымящимся печным трубам, собачьему лаю и уюту огней… Здесь же осталось другое,безмолвное, но и ясное в высшей степени, в степени сопричастности таинству бытия.

Неприступные громады скал нависали над нами, и, черные на фоне более светлого неба, выделялись руины башен, куртин и домов… Все было здесь исполнено жизни иной, свершившейся уже и неподвластной законам времени.

Взошла луна. Поначалу кроваво-красная, она постепенно бледнела и вот уже озарила землю своим беспристрастным холодным светом. Резкие тени легли на снег, а сам он заискрился, заиграл вдруг, словно осыпанный разноцветными блестками.

Мы добрались до малых (южных) ворот и, замедляя невольно шаг, вступили в пределы средневекового города.

Со всех сторон поднимались уступами запорошенные каменные утесы с подрубками террас, черными провалами пещер, остатками укреплений, переходов, стен…

Из мрачной теснины мы поднялись на плато, освещенное лунным светом, которое все теперь было перед нами как на ладони. В заснеженных развалинах лежал, погруженный в древние грезы, покинутый всеми город. Никогда еще он не производил на меня такого сильного впечатления! Мы бродили его кварталами, изумленные какой-то очевидной, открывшейся вдруг бессмысленностью, тщетой земных человеческих притязаний и устремлений. И как легко, отрадно становилось при воспоминании о том, что существует Царствие Божие!..