Дмитрий Шишкин - Возвращение красоты

Я знал, что иду по делу, но чувствовал, что иду домой. Я знал, что в доме моем давно живут чужие люди, но чувствовал, что ждут родные, и это так естественно и просто, что слезы наворачиваются на глаза… Я знал, что пройду мимо, но чувствовал, что сейчас заверну в проулок, потом во двор и, как всегда, окажусь в том добром, уютном мире, которого больше нет, но который я так сильно люблю! Сладкая, светлая мука — оказаться в реальности красоты, озаряющей память и живущей едва ли не явственнее, чем то, что доступно в «действительности».

И вот еще, по тому же поводу вспомнилось. Как-то несколько лет назад, в особенно трудное для меня время я, по обыкновению своему, «спасаясь» от суеты, отправился на Мангуп.

Перебрался вброд через речку Бельбек, сижу, обсыхая, и вижу, как ниже по течению за расплавленным, искрящимся в закатных лучах серебром резвятся две девчушки лет семи-восьми. Щебечут что-то, смеются, плещутся, а я смотрю на них и думаю, что вот они, конечно, еще не понимают, какое им выпало счастье — просто так плескаться в реке тихим июньским вечером. Но я смотрю на них и твердо знаю: как бы ни было тяжело этим двум человечкам, когда они станут взрослыми, — с ними навсегда останется счастливая память детства, и память эта обязательно вытянет, ободрит, не даст упасть на самое дно отчаяния… Просто речушка, вечер, закатное солнце и щебетание птиц… А что еще нужно, чтобы почувствовать себя самым счастливым человеком на свете?!.

Взрослые, дорогие взрослые! Пожалуйста, делайте все возможное, чтобы у ваших детей были такие воспоминания жизни, которые помогут им преодолеть страшную правду существования!

Мне кажется, я всегда, с самого детства искал в жизни что-то большее, нежели то, что может предложить реальность. Или то, что называют реальностью. Но поиски эти были смутными, спонтанными поисками чего-то таинственного — таинственного вообще, без рассуждений о частностях. А частности эти, как я понимаю теперь, весьма и весьма существенны. И даже если случались в детской душе светлые озарения, то, как будто в отместку им, обязательно приходили из бездны и темные, сомнительные призывы и шепоты. И приходили они, конечно, не только ко мне.

Ну откуда, скажите мне, в детских садах появляются страшилки? Откуда эти передающиеся из поколения в поколение жутковатые рассказы о «красном пианино», «черной руке» или «зеленых шторах», — шторах, которые кто-то купил на базаре, и они в неделю передушили всю семью… Ничего себе рассказики для детского сада! Корней Хичкок… И ведь никто этому детей не учит, — заметьте! — никто, ни один педагог.

А «вызывания», да хотя бы даже пресловутой Пиковой дамы, — кто через это не прошел? Помню, мы прятались в самом дальнем закутке двора, накрывались покрывалом, зажигали свечу, держали перед ней карту и говорили: «Пиковая дама, появись!» или что-то в этом роде. А при первом веянии жути — бросали все и с визгом и криками бежали прочь, к свету…

Можно сказать, что это просто фантазии, игра, щекотание нервов. Но вот вам примеры — куда эти игры приводят, и это еще так — цветочки… из личного, не слишком еще печального, опыта.

Лет с четырнадцати я стал всерьез увлекаться гипнозом и так в этом деле поднаторел, что в семнадцать уже устраивал в дружеском узком кругу нечто вроде эстрадных представлений. Например, отправлял кого-нибудь «в космос», то есть человек реально видел себя пилотом космического корабля, уворачивался от астероидов, посещал неизведанные планеты, общался с их обитателями… При этом всем он, естественно, находился в комнате, и присутствующие буквально покатывались со смеху, наблюдая, с каким выражением лица Вася или Петя пожимает воображаемую клешню гуманоида.

Глупости, конечно… Но вот я стал подмечать, что мои подопечные иногда испытывают беспокойство и даже как будто страх, впрочем не слишком сильный. Так продолжалось до одного случая.

Тем вечером я с приятелем оказался в гостях у двух подружек. Был скучноватый, промозглый вечер, и вот одна из девчонок ради развлечения пожелала испытать на себе действие гипноза. Я согласился. Все шло как обычно, до тех пор, пока я не предложил ей нарисовать что-нибудь, что она увидит в «том», потустороннем, мире, на листке бумаги. Она действительно начала что-то рисовать, но вдруг глаза ее расширились, как будто она увидела что-то ужасное, девушка попятилась и вдруг, закричав пронзительным голосом, забилась в истерике.