Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

О покупках в ювелирном магазине мама никому не докладывала. Об очередных приобретениях становилось известно отцу, только когда родители отправлялись в гости. Мама без предупреждения вынимала из серванта свежий перстенек с александритом или опалом, и нанизывала на свободный палец.

Папа морщился.

Однажды, когда он увидел на безымянном пальце мамы колечко с бриллиантом в два карата его прорвало.

– Это мещанство! – простонал отец.

– Мещанство? – невозмутимо отозвалась мама. – Болаберсин мещанство.

Мещанством маму не запугать. Подумаешь.

Папа перешел на шепот.

– Сейчас же сними…

– Неге?

– Посмотри на Зауреш Омарову! Зауреш носит только обручальное кольцо.

– Зауреш золото не положено! – обрубила матушка и пояснила -

Зауреш министр. Я – домохозяйка. Мне можно все!

…Привезли венгерский столовый гарнитур и мы наблюдали за сборкой серванта и горки. Мастер вкручивал шурупы и говорил, что нам крупно повезло: ореховое дерево, работа ручная, такие гарнитуры делают только на заказ. Мама согласно кивала. Мебель она перекупила у жены Председателя Карагандинского Облисполкома – по иному гарнитур ей бы не заполучить.

Отец молча слушал разговор мастера с мамой и несколько раз взглянул на меня. В очередной раз, бросив на меня взгляд, вывел за руку в коридор.

– Я давно хотел тебя предупредить…- Папа закрыл дверь в столовую.- Твоя мать…Ничего не поделаешь…Она такая… Ты же…

Ты должен запомнить раз и навсегда.

– Что, папа?

– Что…- Отец оглянулся на дверь в столовую – Запомни, мебель – это дрова. Ты понял меня?

– Пап, да знаю я…

– Хорошо, если знаешь…- Отец внимательно смотрел на меня. – А то… Иначе… – Он помедлил и решительно закончил. – Иначе ты человеком не станешь.

Станем ли мы людьми важно для отца, для мамы существенней добъются ли ее дети положения. "Катарга киру керег". – ставила она перед нами установку на жизнь. "Катарга киру керег". – это чтобы с тобой считались, уважали, а еще лучше, заискивали.

Про мебель папа мог и не говорить. Мебель даже не дрова. Я хорошо запомнил фильм "Шумный день" с Круглым и Табаковым. Табаков шашкой рубил мебель, но до конца не изрубил. А зря. Если бы до конца изрубил, тогда Толмачева точно бы ахнулась. Папа неспроста приводил в пример Зауреш Омарову. И мама была права. Женищине-министру не полагается сверкать золотыми украшениями. Если что и полагалось на то время Омаровой, так это вникать в нужды рядовых людей. На то она и министр социального обеспечения.

В Союзе писателей работала вахтершей старушка Савельевна. Папа иногда присаживался за вахтенный столик поболтать со старушкой. В одну из бесед Савельевна поделилась: сын попал под машину, остался без ног. Отец спросил: "Чем я могу помочь?". Вахтерша ответила, что сына крепко бы выручил "Запорожец" с ручным управлением.

– Пишите заявление. – сказал папа. – Инвалиду обязаны выделить машину.

– Писала уже, куда только не ходила…- Савельевна вздохнула. -

Не выделяют. "Запорожцы" с ручным управлением дают только инвалидам войны.

Отец подумал о министре социального обеспечения. Знал он ее по работе в Совмине. Омарова поможет. Папа составил заявление, в конце которого написал "прошу выделить автомашину в порядке исключения".

Зауреш Омарова без всяких яких выделила "Запорожец".

"В порядке исключения". Так всегда папа заканчивал просьбы к начальству. Готовил он прошения не один день. Сначала наводил справки: "Этот парень какой? Можно ли с ним договориться?". Затем подключал авторитетного писателя: "Позвони. Представь как подобает".

Если просьба касалась его самого, то папа начинал прошение со слов: "Я, Ахметов Абдрашит немало сделал для укрепления дружбы братских литератур: перевел произведения А.Чехова, Г Сенкевича.

А.Степанова, А.Гайдара, О.Бальзака, Л.Толстого, А. Корнейчука,

Н.Веретенникова…".

Первым авторитетом из писателей для него был литератор Г.М. Их отношения не назовешь равноправными. Гордый и вспыльчивый отец однако охотно и почитал за честь выполнять просьбы и поручения Г.М.

Папа восторгался Г.М., его умом, осанкой и говорил, что именно таким вельможным и должен быть настоящий писатель.

Г.М. я видел несколько раз. Первый раз было это, когда папа,

Ситка и я поехали в пригородный колхоз за согымом. С нами был мужчина лет сорока пяти. "Кто это?". – спросил я.

– Тесть Г.М.- сказал папа.

Мясо мы привезли. В квартире Г.М. на третьем этаже на кухне сидели незнакомые женщины. С ними мама. Им предстояло делить лошадь.