Юрий Петухов - Измена, или Ты у меня одна

— Вы? С кем это ты меня мешаешь?! Ведь, по-моему, всегда были мы: ты и я, я и ты. Вместе, вдвоем. А теперь — вы? Хорошо тебя обработали, с чужого голоса, видать, поешь!

— Если ты будешь говорить в таком тоне, я трубку повешу!

— Прости, — Николай заговорил мягче. — Я понимаю — тебе надо успокоиться немного, развлечься. Нельзя думать все время об одном и том же.

— Вот я и не хочу ни о чем думать. Только тяжело это, покоя не дают.

— Ты про меня?

— И про тебя тоже!

— Ну, спасибо. Не такого я от тебя ожидал.

Люба начала понимать, что она путается, не может объяснить того, что так ясно было ей сегодня с утра. Мозг отказывался работать, и она кляла его за то, что для этого понадобилась такая малость, лишь один телефонный звонок.

Но, видно, все накопившееся за прошедшие месяцы давало знать о себе — настроиться на нужный лад было невероятно тяжело, вылететь из колеи — пара пустяков.

— Извини, я груба с тобой и не права, может быть.

— Да что за напасть, полчаса мы друг перед другом извиняемся, а по сути ничего!

— В том-го и дело, что, наверное, по сути — ничего и нет. И нечего зря будоражить друг друга, — ответила Люба.

— Опять тебя понесло в сторону, подруженька дорогая, — Николай готов был идти на любые уступки, жертвовать самолюбием, просить, только бы добиться своего. Ему это давалось нелегко, но ради той цели, что он поставил перед собой, хороши были все средства. Выбирать не приходилось. — Любонька, дорогая, я прошу тебя успокоиться. Не спеши, ради бога, с ответами и решениями.

— И что?

— Что — "что"? — в голосе Николая послышалось удивление.

— Что тогда?

— Да все! Люба, все то, что нам нужно!

— Тебе, а не нам. Почему ты говоришь за меня, почему решаешь, не спросив моего мнения? Я что, пустое место?

— Ладно, я потом перезвоню или, может, сам приеду, попробую.

— Не утруждайся.

— Ax так?! — Николай потерял терпение.

— Так, так, Коленька. Рано или поздно — нам нужно было объясниться. И в том, что это случилось слишком поздно, — твоя вина.

— Ясненько!

— Ну тогда прощай?!

— Нет погоди. Это твое последнее слово?

— Последнее, Коля.

— Жалеть не будешь?

Это было уже выше Любиных сил. Она бросила трубку.

Ведь бывает же у кого-то все ясно и понятно? Почему же с ней такая вечная, глупая неразбериха? Голова гудела, хотелось схватить телефон обеими руками и разбить его о стену.

— Ну ладно, не буду ни о чем спрашивать. Скажи только — тебе сейчас лучше? Тебе хорошо?

— Хорошо, Сереженька, мне уже намного лучше. Ты себе даже не представляешь, как мне хорошо!

Люба закрыла глаза, и на ее лице проступила какая-то детская беззащитная безмятежность.

В горле у Сергея что-то содрогнулось, задрожало.

— Ты мне скажи. Люба, может быть, принести чего-нибудь? Я двое суток в Москве буду. Больше никак нельзя. Но ты только скажи…

— Не нужно, ничего не нужно. Знаешь, Сережа, — Люба чуть приподняла голову, широко раскрыла глаза, — я только здесь поняла, как мало нужно человеку.

Через две минуты Николай позвонил опять.

— Люба, выслушай до конца. Я разобьюсь, но выхлопочу себе отпуск. Я приду обязательно: в субботу или в воскресенье.

Люба молчала. Она не знала, как избавиться от этих преследований. "Ведь все так прекрасно сложилось с утра, все… до этих звонков. А теперь? Где та легкость? Где уверенность в себе? Где они?

— Тебе не удастся отвертеться от меня. Запомни хорошенько: где я, там и ты, — мы одной веревочкой связаны. Ты не ребенок, в конце концов, я тоже устал от твоих капризов.

— Для тебя это капризы? — спросила Люба. Как ему было объяснить, что это не так, что все намного сложнее. Да и нужно ли было объяснять? Не пустое ли это дело?

— Если по большому счету — то да! Как же иначе назвать? То ты одно говоришь, то другое. То готова на все "я твоя, я с тобой!", то разговариваешь со мной как с чужим. Тебе мало того, что забыл твои шашни с Сергеем?! Тебе мало, что я простил вас обоих? Да! Слышишь — это я простил вас?! Почему же я в чем-то виноват? Ну посуди сама! Что за морока! Ты слушаешь меня?

— Ты так кричишь, что тебя слышно, наверное, во всей части.

— Пусть слышат. Главное, чтобы слышала ты, — я тебя никому и никогда не отдам! Ясно?! Заруби это на носу! Мне надоело нянчиться и с тобой, и с твоим Сереженькой. Ты вообще-то представляешь- каково мне каждый день видеть его, говорить с ним, пускай по службе, но все равно! Или это не имеет для тебя никакого значения? Только ты сама, только твои переживания? Ах, ах, как мне тяжко?… Ах, какие все плохие?! Слушай, слушай! Но помни, что всю эту блажь…