Владимир Яременко-Толстой - Девочка с персиками

Ив был довольно тонким, даже по-своему сентиментальным мерзавцем.

Он искренне любил свою дочь Аллегру и местами свою жену. Он скучал по ним в Лондоне, даже ебя негритянок. Он мог бы приехать к ним навсегда или остаться с ними вместе надолго, но его гниющие больные яйца не позволяли ему это сделать. Он не хотел заражать гадкой болезнью мать своего ребенка и признаваться ей в своих грязных половых похождениях, которые бы неминуемо проявились на фоне случившегося, словно лист фотобумаги в химическом растворе. Ему нужно было для начала вылечиться. Благодаря мероприятию в Бургтеатре у Ива появилась отличная отмазка – он ехал в Вену по делу, выступать и помогать мне в подготовке ночи Голых Поэтов. Поэтому он делал остановку в Праге только на час – чтобы поцеловать дочь и втереть супруге очередную херню. Из Праги он должен был сразу приехать в Вену.

Свои тухлые яйца француз прикрывал досужими разглагольствованиями о высоком искусстве и приверженностью к Голой Поэзии. Верила ли она ему? Вряд ли. Но ничего другого ей не оставалось. Женщины и без того никогда не доверяют мужчинам, а мужчины женщинам.

В день приезда Ива мы еще успели посетить скульптора, ваявшего памятники неизвестным вождям. К скульптору я взял с собой Будилова и

Юру. Юра постоянно бегал в клозет, он накануне неудачно отужинал в дешевом китайском ресторане, и теперь его проносило. Он срал каждые полчаса, возвращаясь к нам из сортира с кислым лицом. Он по-прежнему не играл, скромно живя на социальное пособие. У него не было женщины, поскольку он привык пользоваться дорогими проститутками, которых он теперь позволить себе не мог. Он жил новой, но не своей жизнью.

– Ты не мог бы дать мне телефон Бланки? – заискивающе спросил он.

– Конечно, – согласился я, легко читая у него на лице его похотливые намерения. Бланка меня уже не интересовала, мне предстоял обширный фронт гендерных работ по теме "Женщины Вены".

Скульптор норовил подарить мне скульптуру, я едва отказался. Мы пили молодое монастырское вино, сидя на просторной веранде, и пиздели о прошлом и будущем. Будилов пил минеральную воду.

Вечером мы встретили Ива. Умудоханный дорогой и переживаниями по поводу выглядел он совершенно убитым. Я уложил его на диване рядом с

Будиловым, поскольку иного места у меня для него не было. О болезни

Ива Будилов не знал. К чему? Лишние знания никому не идут на пользу.

Знания обременяют и делают человека несчастным. Учиться вредно, поскольку потом приходится разучиваться и опрощаться, для достижение гармонии. К сожалению, я сам осознал это слишком поздно, уже став доктором философии и профессором университета.

Учиться к тому же опасно, поскольку могут научить не тому, чему нужно, как учили нас в советских школах и как учат сейчас в российских. Ведь мало что изменилось по большому счету. Все эти ненужные знания, которые мне навязали в школе так мне никогда и не пригодились в жизни. Они меня изуродовали. И мне пришлось затем долгие годы себя от этого уродства лечить. Путем самообразования, чтения, мышления, самоанализа, общения с оригинальными людьми.

Другие же так и остались на всю жизнь уродами, продолжая воспитывать себе подобных.

Путем школьного образование общество обычно зомбирует личность в нужном ему направлении и лишь немногим удается затем ценой невероятных усилий самим себя раззомбировать или дать это сделать другому. Только через изначальное раззомбирование личности лежит путь к шизоанализу – важнейшему философско-эмпирическому методу познания действительности, в основе которой лежит расщепление сложившихся общественных стереотипов (схем) и их анализ с новой, неожиданной точки зрения.

Моя докторская диссертация по теме "Введение в шизоанализ" до сих пор не издана и даже, как я недавно совершенно случайно выяснил, закрыта для свободного доступа в научной библиотеке Венского университета.

Истинное знание всегда блокируется теми, кому это не выгодно.

В мире господствует пошлость. Та, о которой написал француз. Из кухни уже раздавался мирный храп Будилова и тяжелые вздохи Ива. Ему не спалось, его мучили совесть и яйца. Он все время почесывался, переворачивался с боку на бок. И я подумал, что белье, на котором он спит, придется затем выбросить, возможно, даже вместе с диваном…

Бегство Будилова. Ив начинает лечить яйца. Литературхаус.

Через несколько дней Будилов переехал жить к Элизабет, так как теперь, после приезда Ива, они не могли больше трахаться у меня на кухонном диване. А Ив начал лечить яйца. Его родители – папа-америкос и мама-француженка жили в Мюнхене и у них была хорошая медицинская страховка, распространяющаяся также и на их великовозрастного сынулю-студента даже заграницей. Папа Ива был крупным зверем – генералом ЦРУ, директором американского центра ядерной физики в Германии – Макс-Планк Институт, располагавшимся в баварской столице, а вдобавок к этому еще ученым, многолетним претендентом на Нобелевскую премию.