Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

Челюсти грозного полкана были где-то на уровне колен, до пола они опустились, когда опера попытались принять положение "смирно" и один из них, обдавая спиртными парами, доложил, что весь личный состав отдела на месте. Зам тихо прокряхтел, но скромно умолчал, что это всего лишь его треть. Тем временем начальство пришло в себя от такой наглости, но, судя по всему, не до конца, так как грозных речей и разрывания анусов не последовало. Наоборот, захлопнув челюсти, потребовали представить дежурные тревожные чемоданчики.

Надо сказать, что в отделе их было три, то есть их сделали, набили положенным содержимым согласно приказу, но сил хватило только на три, то есть один чемоданчик на шесть оперов, но повезло: получалось один на двоих. Челюсти у начальства опять отпали к полу. Зам, то багровея, то синея, тихо отошел в сторонку, проверяющий с Маросейки все еще крепился и начал осматривать содержимое по списку. Чемоданы были вполне подстать приказу, даже пара банок тушенки была как продуктовый НЗ на двое суток. Наблюдая, как по мере проверки у полкана немного светлело лицо, видно, радовался, что опера все же не последние разгвоздяи и инструкции с приказами чтят. Все с трепетом ждали конца этой процедуры, потихоньку приходя в себя, и стойка "смирно" начала уже вроде получаться.

Но тут настала кульминация. дело в том, что по приказу в чемоданчике должно лежать энное количество денег, что-то около 500 рублей. И полкан их обнаружил: аккуратно завернутые в газету пачки сторублевок, отпечатанных на простом ксероксе, были обернуты в банковскую упаковку, соответственно 10 тысяч в каждой пачке – тоже продукт очередного "оттяга" после службы. Вот здесь проверяющий не выдержал, он кричал, тряс тремя "пачками условных денег" у них подносом и вопил: "Что это такое, вашу мать, бл… что это здесь делает?" хором ответив, что это деньги согласно инструкции и приказу, и даже больше положенного – на всякие случай, и завершив сей ответ дружным выдохом, господа офицеры привели проверяющего в ступор. единственное, что он смог сказать, хлопая дверью, было: "Гандоны в погонах, ну я вас…" Зам и главный опер тихо давились сигаретами в углу…

А утром, когда все отсыпались на своих столах, положив под голову пару томиков инструкций по ОРД, пришла просьба остаться после утреннего совещания и во главе с начальником отдела явиться к начальнику службы для участия в воспитательных мероприятиях. вазелин брать запретили.

Линь Ма Джун, гостья столицы, прибывшая из Поднебесной, в миру просто Маша, была той, кого в интеллигентной среде принято пренебрежительно именовать торгашками. Однако это не мешает представителям той самой среды покупать у торгашек овощи и фрукты, яростно сбивая цену и возмущаясь по поводу обилия "жуликов за прилавками".

Но в данном случае покупатели были абсолютно правы. Луноликая Маша была торгашкой в чистом виде. Убеждать клиента в том, что предлагаемый ему товар – лучший в мире, она считала ниже своего достоинства.

Единственный презрительный взгляд, которым она удостаивала покупателя, говорил все: несчастный чувствовал, что если он вот прямо здесь, сейчас же, не приобретет эти огурцы (помидоры, яблоки, фейхоа, в конце концов), то от этого пострадает не она, гражданка Маша, а он, несчастный и обделенный покупатель!

Не придется ему вкушать лучшие в мире продукты, он откажет себе в удовольствии узнать, чем питаются в лучших домах лучшие люди, и…

На этом месте сдавались даже самые убежденные привереды (кроме тех, кто, зажав уши и закрыв глаза, не сбежал от лотка еще раньше). Они покорно протягивали обвисшие от усталости руки, подставляя свои сумки, сетки и пакеты под омерзительно скользкую морковь, заскорузлую от грязи картошку и яблоки, каждый сантиметр которых был накрыт артобстрелом полчищ маленьких беленьких червячков. Они вынимали из кошельков новенькие хрусткие полтинники и только что полученные в зарплату сотенные и взамен получали невозможно рваные, мокрые и слипшиеся десятки (или их половинки, заботливо склеенные при помощи бумажки и гадкого конторского клея).

Если же кто-либо из посетителей пробовал подать голос в свою защиту, китаянка включала вторую скорость, и горе было несчастному, позволившему себе выпад в сторону ее товара или сдачи. О, такой буре позавидовал бы даже сам Шекспир! В ход шли все возможные и невозможные словесные обороты, невероятные лексические изыски и исследования генеалогического древа незадачливого покупателя. Контрольным криком, посылающим его туда, откуда не возвращаются, Маша добивала клиента.