Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

Внешний вид налогового полицейского и в особенности исходящий от него запах не оставляли сомнений относительно причин его неподвижности: опер был пьян в то самое место, которое Баранов уже не успевал прикрыть от высокой комиссии. Не слишком опытный в общении с руководством, опер на секунду растерялся, но тут послышался хлопок входной двери, впускающей страшных гостей, и решение моментально нашлось. Баранов подхватил под руки мычащего опера и с трудом запихнул его в каморку дежурного.

– Сиди здесь, будешь задержанным, – злобно прошептал он Белагурову и ринулся навстречу инспекции.

Внимательно оглядевшись и не заметив ничего предосудительного, проверяющий обратил внимание на "задержанного", который все еще размышлял над услышанным. Инспектирующий палец требовательно уперся в Белагурова.

– Это задержанный за торговлю алкогольной продукцией без лицензии, – последовал рапорт.

Белагуров же тупо посмотрел на инспектора и неожиданно произнес:

– З-з-заявляю, что мое задержание произведено совершенно неправомерно!

Слегка обалдевший инспектор потребовал протокол и все полагающиеся документы на правонарушителя, но документов, естественно, не оказалось.

– А они меня еще и избили, – подал голос Белагуров.

– Да что ты врешь-то! – возмущению Баранова не было предела.

– Кто тебя трогал?!

В ответ задержанный опер, который, видимо, окончательно решил подвести коллегу под монастырь, закатал рукав и продемонстрировал здоровый синяк на плече.

Делом заинтересовалась особка, и могло кончиться совсем плохо, не вступись Желдак, который отстоял Баранова перед высоким руководством.

Но сейчас страшные плакаты остались в дежурке. Место встречи было глубоко законспирировано, и проверяющих можно было не опасаться.

Все участники не без труда разместились за небольшим столиком, уставленным дарами местной закусочной, и Бажанов провозгласил первый тост.

Когда стали пить "за дам", очень кстати завалился Караваев. С собою он привел белокурое создание, которое представил как Олю. Создание щебетало ангельским голоском и умопомрачительно взмахивало ресницами, однако водку трескало наравне с мужиками. Это особенно умилило старшего следователя Кузякина.

Склонившись к Витьку, он восхищенно зашептал:

– Какая девочка! Наша? Откуда она?

– Из пресс-службы.

– Что-о-о?! Она?

– Да.

– Не может быть!

– Точно тебе говорю.

– Вот эта?! И она – прессует? Надо же…

Пришлось объяснять, что пресс-служба и пресс-хата – это несколько разные вещи.

Закупка водочки была поручена мудрому Бажанову. С этой непростой задачей он блестяще справился.

Непростой – потому что подавляющее большинство продаваемой в ларьках водки не имело ничего общего с исконно русским напитком. В лучшем случае – разбавленный спирт, в худшем можно было нарваться и на отраву. Статистика несчастных случаев по городу убедительно свидетельствовала, что к покупке спиртного следует подходить предельно серьезно. И майор подошел. Заявившись в ларек, он первым делом предъявил удостоверение и попросил чего-нибудь крепкого, предупредив продавца, что они это будут пить. Сами. И если что…

Продавец торопливо закивал и полез куда-то вглубь своих закромов. После десяти минут возни он извлек из недр несколько бутылок водки, по виду точь-в-точь как на прилавке. И заявил, что на это дает гарантию.

Водка оказалась действительно качественной, но подействовала на всех по-разному. Следователь Лососев, например, впал в пессимизм.

С горечью в голосе он толковал Караваеву:

– В девяносто четвертом прокуратура неожиданно взяла все хозяйственные дела и… Представляешь: все до одного – "за отсутствием состава", "за отсутствием состава"… Амнистировали всех подчистую, все хозяйственные статьи. Указания… Падлы…

Мы тогда только одного директора завода засадили. Год работали, представляешь! У него одного золота на двести тридцать миллионов изъяли. Через полгода возвращается – мне в лицо смеется, сука. И в должности восстановили!.. Всех, понимаешь, без разбора…

Не было у нас хозяйственных преступлений, понимаешь, все налоговики поганые придумали…

Караваев уважительно выслушивал излияния, время от времени сочувственно кивая.

Бажанов же, напротив, воспрял духом. Обнявшись с пресс-дивой, они на пару горланили срамные частушки.

– Спой что-нибудь нормальное! – у Баранова, видимо, проснулось и запротестовало его эстетическое чувство потомственного интеллигента.