Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

Но дело Бажанова имело не штрихи, а шрамы, достойные настоящего бойца. По этим шрамам можно было, как по кольцам могучего дерева, не только определить возраст, но и открыть целую эпоху в жизни поколения оперов. Эта эпоха изобиловала множеством пикантных фактов, ставших легендами. И мало кто знал, передавая их молодым, что многие из них связаны с его именем.

В органы государственной безопасности Бажанов пришел в середине восьмидесятых, когда уходили мамонты оперработы, оставившие после себя вполне зрелую поросль. Опыт и азарт создали уникальную породу опера, сутью которой был не только долг, но и то, что называется кураж. Без куража нельзя решать оперативные задачи, кураж будит воображение и рождает нетрадиционные идеи. Без куража нет настоящего опера, как не может быть испытателя, каскадера, исследователя.

Оперативная хватка, как утверждают настоящие бойцы, знающие майора, родилась раньше его самого. Она была всегда нацелена на конкретный результат, что вызывало уважение руководства и зависть недоброжелателей. В прошлые годы, "при коммунистах", ему было работать легко и комфортно. Он знал, что сзади надежный тыл, и если он ошибется, его накажут, но не сдадут. Он знал, что специальная служба работает там, где существует один из главных принципов: "не попадайся", то есть в узкой щели между правом и бесправием, на грани фола. А потому спецслужба должна работать четко, жестко, выверено и спокойно.

По части жесткости Бажанов лукавил. Охоту к ней ему отбили быстро и навсегда.

Еще будучи лейтенантом, он принимал участие в задержании крупного валютчика – бестии хитрой и опасной. Выстроенная система дала трещину, в которую тот и ушел, поставив карьеру основного разработчика на край пропасти.

Не одна группа наружки моталась по адресам, пытаясь взять объекта. Но провидение пало на Бажанова, который его вычислил.

Валютчик был действительно крупный, но внешне маленький и тщедушный: плюнь – и развалится.

Этакий бальзаковский Гобсек. Однако будущее светило оперативного сыска в чине младшего оперуполномоченного жестко взял его на улице Стромынка, скрутил и швырнул в машину. А потом, въезжая во двор, не рассчитав траекторию, так разбил две конфискованные машины, что крупнейшая фигура в мире фарцовки в буквальном смысле наложила в штаны и лишилась дара речи.

Наибольший эффект на него произвели разбитые машины во дворе территориального отдела КГБ. Заговорив после часа нервного молчания, он сдал всех "своих" изумленному следователю, сформулировав свое признание коротко и емко: "Я видел, что вы сделали со своими машинами… Если вы свои машины не бережете, то что бы вы сделали со мной?" Его слова стали пророческими: валютчик получил на полную катушку – тогда с ними не церемонились. Бажанов же стал объектом для критики надолго.

По прошествии нескольких лет молодой партнаправленец, назначенный на должность начальника отдела, все перепутав, как генерал из анекдота, на инструктаже, под дикий чекистский хохот заявил буквально следующее:

– При задержании подозреваемых прошу быть корректными и вежливыми. Делать все тактично и без этого… А то был у нас случай, когда один молодой сотрудник так переусердствовал, что наложил в штаны… Пришлось списывать машину.

От такой интерпретации Бажанов аж взвыл. Несмотря на застенчивость, испытываемую в присутствии большого начальства, он все-таки сделал некоторое вызывающее уточнение.

– Товарищ полковник, вы неточно изложили ситуацию.

Зал замер.

– Дело было не на задержании, а на инструктаже. Конфуз произошел с человеком, который, разъясняя задачи профессионалам, говорил о вещах, в которых ничего не понимает.

Зал взорвался аплодисментами. Ликованию масс не было предела.

Ремарка лейтенанта потрясла моральные основы службы. За нее он чуть не поплатился всем, что у него было (а не было ничего), но приобрел необычайную популярность. Более того, когда полковник хотел его "скушать в партийном порядке", все как один проголосовали против взыскания, за что отдел приобрел репутацию неблагонадежного.

Возможно, возмездие свершилось бы позже, но, к счастью, нелюбимый выдвиженец исчез так же, как появился.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения начальства, тоже не любившего подобные НЛО (неизвестно откуда залетающие объекты), была история с шифровкой, ставшая легендой поколения семидесятых.

Однажды на подпись этому коммунисту-руководителю принесли документ. Любивший поволынить с подписью, исходя из своего правила "документ должен вылежаться", он пытался оставить бумагу у себя. Однако настырный Бажанов, у которого всегда все горит и все сырое, привел, казалось бы, последний аргумент: