Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

Надо бы купить электроплитку и чайник. Там они были ей ни к чему без света. Попросить Михайлова, чтобы привез из района, когда поедет, в счет будущей зарплаты. Опять Михайлов… раньше бы сама сбегала за сорок верст и не подумала, а здесь всего-то идти тридцать, упрекнула она себя. Наваждение… он не выходил из головы никак.

Почти пустая Михайловка радовала Василису. Сейчас бы сбежались деревенские бабы посмотреть, поговорить, поохать. Привыкшей к одиночеству сложно переносить людскую назойливость, но тетка Матрена, естественно, прибежала. Василиса не ответила на ее вопросы о жизни, рассказала о предложении Михайлова. Матрена сразу ударилась в похвалу, тараторила без перерыва полчаса, не меньше. Василиса решила аккуратно закинуть удочку:

— Почему он меня перевез сюда, я не просила?

— Ой, Василиса, что ты говоришь, он без просьб за всех думает, все знает и все видит, обо всех печется. В деревне при нем пить перестали, мужики за ум взялись, Колька на работу устроился. Пономарю не дал нас облапошить, тот с бандитами приехал на трех машинах, а генерал вертолеты военные вызвал. Что тут было… На свадьбу полковник военный прилетал на вертолете. А наш-то как вышел в форме… вся грудь в орденах, медалях, на штанах полосы широкие красные, как у казаков… Наверно, казачий генерал, храбрый. А мужик-то какой работящий…

Василиса слушала Матрену, как в отдалении, стараясь представить Михайлова в генеральской форме с орденами и медалями. Получалось в образе что-то среднее между офицером и казаком, как говорила тетка Матрена… Зеленый китель с эполетами и аксельбантами, синие бриджи с широкими красными лампасами, хромовые сапоги, начищенные до блеска…

— Ты что, не слышишь, что ли? — ткнула ее в бок Матрена, — когда готовиться начнем?

Василиса словно очнулась, ответила:

— После выборов, как привезут все по списку, я скажу.

Она встала и ушла в огород. Матрена вздохнула: «Не отошла еще от горя, пять лет прошло, а все каменная».

Зря петухи будили Михайловку ранним воскресным утром. Туман, растекающийся по реке и окрестностям, обещал хорошую погоду. Встававшее солнце рассеивало его лучами, заглядывало в окна и поднимало жителей.

Просыпалась Михайловка теперь не с петухами, а с восходящим солнцем, умывалась, приводила себя в порядок и высыпала на улицу народ в праздничной одежде — сегодня выборы.

Вчера все вышли из орешника, топили баньку, мылись и отдыхали, а сегодня собирались постепенно у дома Михайловых, играли на гармошке и пели частушки с песнями. Веселилась Михайловка, ожидая приезда поселковых.

Вскоре заметили подъезжающий автобус и автолавку, обрадовались и замолчали. Михайловы распахнули ворота настежь, члены избиркома вошли во двор, расположились на поставленном столе.

Первыми голосовали, конечно, Михайловы, потом Яковлевы и остальные жители, собирались у автолавки, рассматривали и покупали нужные товары. В течение часа проголосовали все и автобус с избирательной комиссией уехал. Автолавка еще торговала несколько часов, но потом уехала и она. Разошлись гармонисты и люди по домам, кончился праздник впервые без самогонки и запоев. Переодевались люди, собираясь на следующий день снова в орешник. Михайлов давал возможность заработать немного на кедровых орехах.

Голоса подсчитали уже на следующий день к обеду, а к вечеру приехал в Михайловку сам Пономарев. Спросил разрешения войти, поздоровался и начал сразу:

— Как вы думаете, кто победил на выборах? — с гордостью спросил он.

— Полагаю, что победил с большим отрывом господин Пономарев, — ответил с улыбкой Михайлов.

— Да, совершенно верно. Если бы мне раньше сказали, никогда бы не поверил, что человек, сидя в Михайловке, в этой, извините, дыре, может управлять процессами в районе. И как управлять — во стократ лучше любого предвыборного штаба. Приехал поблагодарить вас за участие в моей судьбе и данные советы.

Он достал бутылку коньяка, передал Михайлову пакет, в котором тоже оказался коньяк. Светлана быстро собрала на стол.

Пономарев произносил тосты только за Михайлова, радовался от души, что жизнь свела его с таким человеком.

— Вы знаете, Борис Николаевич, сколько процентов я набрал на выборах? — с гордостью спросил он.

— Откуда? — усмехнулся Михайлов, — я не член избиркома, здесь нет интернета, чтобы отслеживать итоги онлайн. Но, полагаю, процентов восемьдесят набрали.

— Да, вы, как всегда, правы — восемьдесят один и пять десятых процента. Это невиданный доселе результат, с таким отрывом еще не побеждал никто. Кузнецов теперь волосы на заднице рвет, — Пономарь глянул на Светлану, — извините, пожалуйста, Светлана Андреевна, вылетело от счастья.