Андрей Голяк - Удовлетворение

– а я тебя не принимаю в расчёт, – татьяна храбро смотрит ему в глаза. – я знаю. что ты никому ничего не должен, что в любой момент ты можешь исчезнуть из моей жизни, будто тебя и не было никогда. но предложение касается меня одной и я вольна принять то решение, которое считаю наиболее верным, – жёстко так сказала, весомо, вот они, коготки показались… нахмурилась, молчит, глядя в сторону. вдруг – его рука на талии, мимолётная ласка, еле ощутимый поцелуй в висок… ещё один – в волосы… шёпот еле слышный:

– родная, хватит нам о ерунде всякой. нам достаточно нас самих. а все твои приятели со своими предложениями пусть идут в пень, нам ведь не до них… я скучал, ты себе не можешь представить, как я скучал. погаси свет и иди ко мне, а всё остальное неважно… им сейчас хорошо вместе. впрочем, как и всегда… а всё остальное неважно…

Двигаюсь скрытно, блуждаю подземными тропами… это мой underground, придуманный для себя лично… иду берегами подземных рек, только не по течению (подземные, как и все другие текут только вниз)… а старый и мёртвый Монк расцвечивает тьму моей подземки своим сюром…

Я ждал своей осени, чтобы выйти на поверхность и глотнуть свободы… я хотел контрабасовых контрапунктов, чтоб оттенить изнанки…

Вот она, здесь и сейчас… осень…

Только моя ли?

_Current music: Walt Dickerson amp; Sun Ra "Astro"_

Татьяна всё-таки уехала. Тот разговор и та ночь оказались последними – больше они с Пеплом не встречались. Несколько коротких звонков, отстранённость интонаций, словно это не она была с ним всё это время. Потом короткое: "Уезжаю 25 числа". Пепел сначала не понял, думал – снова очередной бизнес-сходняк в забугорье. Он и думать забыл о том разговоре, о нелепых предложениях в её адрес. Она была для Пепла величиной в каком-то роде постоянной. Ан нет…

Получилось иначе – ей, видать, тоже нужна постоянная величина, а

Пепла таковой считать совсем уж сложно.

Не было ни упрёков, ни слёзных прощаний, ни сожалений с её стороны. Она для себя всё решила. Не приходи меня провожать, нам ни к чему больше встречаться, ты был прав – мы разные и не должны быть вместе, каждому своё.

А ведь он приехал бы, бросил бы нахрен все свои концерты, и чёрт с ними, с неустойками – Батут разберётся, на то он и Батут, – и приехал бы, лишь бы ещё раз вместе, ещё раз… Только ей эти мелодраматические жесты вовсе ни к чему, это как в старом анекдоте – умерла, так умерла, всё отрезано и забыто. Нет, не может быть, чтобы забыто, такое не забывается, это было настоящее, живое, трепетное, оно билось, дрожало и жило. Счастье…

Пусть она будет счастливой там с этим своим сраным Гонкуровым.

Пусть он окажется мировым мужиком, пусть заботится о ней. Не в его,

Пепла, правилах плевать вслед бросившей его женщине, хотя, ёб твою мать, больно-то как. Он и не знал, что будет так переживать – так всегда бывает, когда рассчитываешь на то, что казалось вечным и незыблемым. Хотя, что в наше время может быть вечным и незыблемым, кроме хронического алкоголизма?

Она всё-таки уехала. Вспорола тупым ножом его грудную клетку, достала сердце, выжала его досуха, оставив глубокие борозды от ногтей, швырнула обратно и зашила небрежно суровой ниткой. Помни обо мне, Лёшенька. И ты будешь помнить о ней, тупой сукин сын, у которого не хватило мозгов для того, чтобы понять, насколько всё было серьёзно. А пойми он – удалось бы удержать. Стопудово.

Пэм тоже свалила. В Варшаву к Лещинскому. С Дашкой они окончательно разбежались, смурили по отдельности, бегали по очереди к Пеплу утешаться, а потом бац! Звонит – ищи, мол, другого пресс-атташе, я уезжаю. Приходи завтра наебениться коньяком совместно в честь такого события, а послезавтра с утра отвезёшь меня на поезд. Влодек, оказывается, давно к ней клинья бил, звал к себе.

Теперь она оттуда звонит и рассказывает Пеплу, как всё красиво и как она невъебенно счастлива. Охуеть, Пепел – лучшая подружка. Впрочем, где-то так оно и есть – подружек-то у неё с роду не водилось, разве что любовницы, но это уже другой коленкор.

Дашка, кстати, на проводы Пэм не явилась. Та её вызванивала, но

Дашка упорно не брала трубу. И вообще, она куда-то запропастилась в последнее время. Сам Пепел её видел в последний раз на Челиных похоронах, после общались пару раз по телефону, но как-то скомкано всё. Может и она намылилась уехать куда-нибудь? Может это мода такая пошла – специальная бабская миграция, когда все чувихи снимаются с насиженых мест и валят осваивать новые пространства и новых парней?