Андрей Голяк - Удовлетворение

Даша смотрела на него, не отрываясь. Машинально отхлёбывала из бокала… Затягивалась сигаретой…

Меня заводит твой запах, манящий и горький,

Шершавость сосков и тепло твоей норки,

Жёсткий призыв в бездонных зрачках твоих глаз,

Будем делать любовь, я хочу лечь рядом с тобой прямо сейчас.

Пепел оборвал, не доиграв… Отложил гитару… Снова набил трубку табаком.

– Вот за это они тебя обожают, – задумчиво сказала Даша. – За то, что ты умеешь это преподносить по-особому. И мужика настоящего они в тебе чувствуют… А я – за другое… Я – за беззащитность твою.

Она опустилась перед ним на колени, заглянула снизу в глаза, отняла у него трубку и прижалась лицом к его ладоням. На какое-то мгновение замерла, потом тихонько сказала:

– Завтра ты станешь сильнее и мудрее. Завтра всё будет выглядеть иначе, чем сейчас. Но сегодня ты не останешься один. Иногда бывают в жизни моменты, когда самые сильные должны стать слабее самых слабых… Секунда передышки, чтобы не сломаться… Так устроена жизнь и ничего с этим не поделаешь.

Она целовала его пальцы… Вдохнула его боль и горечь, до последней крупинки растворяя их в себе… И он в её руках стал слабее самых слабых… Ведь так устроена жизнь и ничего с этим не поделаешь…

А Пэм так и не позвонила. Она знала, куда поехала Даша, но не позвонила. Потому что знала – есть вещи, которые нельзя вытребовать, выпросить или заслужить. Либо они достаются даром, либо приходится учиться обходиться без них.

… различать людей по количеству боли, которую они способны нам причинить.

_Current music: GUNS'N'ROSES "Don't You Cry"_

Странное состояние – сидеть лицом внутрь себя и сортировать мечты. Вдыхать запах их несбыточности – запах пожелтевших зачитанных страниц с полустёртыми буквами… Чувствовать их вкус – солёный вкус прокушенных губ, горького никотина и обжигающего алкоголя. Звенящая тишина в ушах и одиночество… Ведь сортировка мечт – дело интимное, требующее максимального отрешения от суеты и полного уединения…

Пэм всегда старательно культивировала свой имидж безбашенной богемной оторвы. Смотрите, сволочи – мне всё фиолетово! Моя жизнь – брызги, клубы, тусовки, дым и пепел… (каламбурчик, мать его…)

Густое варево, мясной бульон скандалов и эпатажей, круто приправленный сексом и алкогольно-наркотическим глэмом. Независимая журналистка, ведущая скандальный образ жизни… Сколько кретинов клюнуло на этого червячка, а точнее, на уточку – не сосчитать.

Иногда Пэм и сама не могла разобрать – где в ней настоящее, а где придуманное.

Её постоянно тянуло отколоть что-нибудь такое, что хотя бы на несколько мгновений могло отвлечь от тягучей, как патока, скуки, от этого причёсанного и подрумяненного прозябания… Как-то так получилось, что Пэм никогда не приходилось в поте лица своего зарабатывать на хлеб. Вопрос денег был решён ещё до её вступления во взрослую жизнь – папа весьма успешно торговал нефтью. Это отсутствие борьбы за существование делало жизнь невыносимо пресной. Поэтому весь свой нерастраченный молодой энтузиазм Пэм посвятила борьбе со скукой. Статус независимой журналистки давал возможность хоть изредка побеждать в этой борьбе. У неё обнаружился интересный стиль подачи материала, безошибочное чутьё на сенсацию и отсутствие стереотипного мышления, губительного для журналиста. Пэм была нарасхват в солидных музыкальных журналах, имела свои передачи на нескольких радиостанциях и готовила для одного телеканала проект, посвящённый альтернативной музыке.

Сказать, что Пэм была популярной в местной артистической среде – это не сказать ничего. Она была вхожа в любые сферы, запросто общалась даже с самыми "озвездевшими" персонажами, крутилась на всех мало-мальски значимых концертах, выставках и презентациях. Это позволяло делать сногсшибательные репортажи и скандально откровенные интервью.

В личной жизни Пэм придерживалась достаточно широких взглядов, что наглядно демонстрировал длинный хвост связей различной степени серьёзности. У неё было своё понимание морали и этики, многим кажущееся чересчур циничным. Но это составляло часть её имиджа.

Настолько неотъемлемую, что Пэм уже срослась с ней.

С Пеплом её связывали довольно тёплые отношения. Постельная их часть была безоговорочно приятной и для Пэм, и для Пепла, но она так и не переросла в нечто большее. Пепел, в силу своей непроходимой тупости в сфере интима, не заметил, что Пэм как-то неровно дышит к нему. А Пэм в силу свойств характера посчитала, что заострять на этом его внимание – значит навязываться. В общем, всё застыло в фазе взаимной симпатии с вкраплениями эротики и порнографии.