Елена Долгопят - Тонкие стекла

Старик спустился, вышел и вдохнул невозможно свежий после подъездного воздух. Обогнул дом, пересек дорогу, пустырь, все медленно, потому что не умел быстро, тем более ноги скользили по сырой глине.

Он поравнялся с их калиткой, и мальчик увидел его.

Поздоровались.

– Ты что стоишь весь мокрый? – сказал старик. – Беги в дом, ставь чайник, простынешь.

– Папы нет, – сказал мальчик.

– Ну и что?

Мальчик смутился.

– Пригласи меня в гости, – велел старик.

– Конечно! – мальчик обрадовался и бросился отворять перед стариком калитку.

Скоро они пили чай. Мальчик был переодет во все сухое.

Старик спросил:

– Где Степан Петрович?

– С поставщиками разбирается. К вечеру обещал быть.

Старик потрогал лоб мальчика, лоб был горячий.

– Ляг и усни, – велел старик, – а я рядом посижу.

– Что вы, – сказал мальчик совсем как Верка. Но старику подчинился. Его разморило от горячего чая. Он уснул на диване.

В этом доме не было “декабриста” на подоконнике, был другой цветок – “невестка”. Буфет стоял в углу, у печки. Напротив окна

– письменный стол. За ним, конечно, мальчик делал уроки.

Вряд ли документы в буфете или в столе мальчика, – решил старик.

Он вошел в смежную комнату. Тут, разумеется, была кровать с подушками под кружевной накидкой. Шифоньер. Телевизор на тумбочке. Возможно, неплохо показывает, – подумал старик.

Телевизор был подключен к стабилизатору напряжения. Старик отворил дверцу тумбочки.

Мальчик дышал ровно.

Документы лежали в незапертой шкатулке. Старик достал сберегательную книжку. Ее завели в 1985 году, в год второй женитьбы. Деньги приходили на счет Степана Петровича ежемесячно.

Причем с учетом инфляции. В 1985 году это было триста рублей, а триста рублей в 1985 году – сумма немаленькая.

Старик спрятал книжку, запер тумбочку и вернулся к мальчику. Сел у окна, развернул книгу, которую мальчик читал под яблоней.

Листы были влажные по краям и разлипались с трудом. Старик был осторожен.

“Остров сокровищ”.

Старик с увлечением прочитал страниц тридцать, и мальчик проснулся. Старик взглянул на часы и сказал, что Верка его заждалась. Мальчик проводил его до калитки.

– Можно, я не буду говорить отцу, что вы у нас были? Не потому, что он против вас, он не поверит, что вы сами зашли, что не я вас зазвал.

– Я был у тебя? – удивился старик.

Его это вполне устраивало.

Мальчик не вернулся в дом, а сел на просохший край скамейки.

Лицо у него было розовое ото сна. Ребятишки разбирали свой мокрый шалаш.

Итак, картина прояснилась. Кто-то, возможно, брат этой женщины, встретился с ним через пять лет после развода и сказал:

– Мне это не нравится, но она почему-то в тебя влюбилась и не может разлюбить. Никого больше не хочет, ни одного мужчину, а время идет. Мне это, повторяю, не нравится, но что делать?

Я спросил свою сестру, что ты за человек. Она хоть и влюблена, но тебя видит без искажений. Она сказала, ты привязан к деньгам.

Это мне на руку. Ты женишься на ней. И каждый месяц жизни с ней на твой счет будет приходить триста рублей, с учетом инфляции.

Каждый день твоей с ней жизни будет оплачен. Ей ты ничего не скажешь. Думаю, ты согласишься.

Он не ошибся.

Степан Петрович хоть и любил веселую жизнь, был очень хозяйственный человек и копейку уважал. Он думал, поживу с ней, сколько терпения хватит, скоплю на кооперативную квартиру.

Потом, когда времена переменились, он думал, скоплю на ресторан или бар. Любил представлять себя за стойкой, работник и хозяин в одном лице.

Плохо он себя знал. А вот брат бедной женщины все правильно о нем догадался.

Год прошел, и второй, и третий, а Степан Петрович не мог заставить себя разойтись с нелюбимой женой, не мог оборвать поступление денег.

Жили они без друзей, потому что характер жены не переменился.

Степан Петрович боялся вести при ней свою прежнюю веселую жизнь, боялся, что и за это могут прерваться деньги. Так что жили они, со стороны, дружно. Может быть, он даже стал втягиваться в ее жизнь.

Нельзя сказать, чтобы они совсем не бывали в гостях, иногда заходили к тихим людям. И вот летним вечером 1992 года они возвращались от таких тихих людей.

Он много выпил в гостях, но шел ровно, а голова работала яснее ясного.

Автобусов уже не было, и они шли пешком. Шагали из города, долго. Он шел за женой и видел ее перед собой. В этот вечер он сознался себе, что никогда не откажется от нее, то есть от денег. Не сможет остановиться. Он шел за ней, знал это и ненавидел ее вместо себя. Иногда она оборачивалась и улыбалась ему.