Елена Долгопят - Тонкие стекла

Не сон, – подумал старик. Полчаса назад он видел фотографию их парка тридцатилетней давности. Тополя подстрижены, решетка вокруг парка новенькая, публика прогуливается…

Они ушли на работу. Старик достал газету и прочитал внимательно.

Об экстрасенсах, о кражах, о пожарах, о ценах на местном рынке.

Снимки в газете были скверные, лица не отличались друг от друга.

В рубрике “Объявления” старик прочитал: продается дом, деревянный, печное отопление, без водопровода, колонка рядом, сад, три яблони по десять лет.

На подоконнике в декабре цветет “декабрист”, – добавил мысленно старик, – на кухне стоит буфет, в буфете – синие чашки.

За дом просили пять тысяч долларов, дом был на Казанке.

К приходу Верки старик отварил картошки и поджарил окорочка.

Верка вошла, увидела накрытый стол и воскликнула:

– Что вы!

За чаем старик спросил:

– Давно ты дружишь с этой Галей?

– Нет.

– Но знаешь ее давно?

– Да. По заводу.

– Почему вдруг подружились?

– Да мы и не подружились. Обедаем вместе. Ей со мной скучно, она умная. Везет.

– Разве ум – везение? – удивился старик.

– Ну вот, к примеру, – сказала Верка, – она физику очень хорошо знала в школе. Все думали, она пойдет после школы в институт, в

Москве будет жить, ученой станет. Она и поехала в Москву, только не поступила. Вернулась, на завод устроилась. Зарабатывала хорошо, но последнее время, конечно, очень мало. А тут

Школьников к ней приходит в прошлом году и говорит: у меня сын по физике отстает. Она: я все забыла. Он: вспомнишь. Очень ей большие деньги платит за уроки. Я считаю, это везение.

Да, – подумал старик, – каждый улавливает этот фантастический мир в сети своей логики.

– Почему он пришел к ней, а не к учителю? – спросил старик. -

Может, он в нее влюблен?

– Нет, – упрямо сказала Верка, – это везение, а он никого никогда не любил.

– И жену?

– Тем более.

– Зачем тогда женился на ней дважды?

– Не знаю. Многие тогда об этом говорили, но никто не знал.

– Может, в деньгах дело?

– Что вы, какие деньги. Они очень скромно жили, и в первый раз и во второй.

– Откуда же у него деньги за физику платить?

– Не знаю, но это уже после жены, после аварии.

– И бар после аварии?

– Конечно.

Старик больше ничего не стал спрашивать, хотя можно было совершенно естественно поставить ряд вопросов, любой бы человек из любопытства их поставил, но старик – нет. Сознательно. Он знал, что делал.

Он развернул газету и как будто углубился в нее, чтобы Верка не отвлекалась от своих мыслей на него.

Верка мыла посуду, он шелестел страницами. Верка взяла полотенце и вдруг сказала:

– Я ведь ее хорошо помню.

– Кого? – старик поднял глаза на Верку.

– Жену Школьникова. Это ведь в каком году было… Саше сейчас одиннадцать, пять лет как авария, женаты они были семь лет второй раз, семь плюс пять – двенадцать, плюс пять лет в разводе, плюс два года первый раз женаты, включая армию.

Девятнадцать. В 1978 году было.

Она пришла к нам на завод из деревни. Жила в общаге. Я помню ее в нашем парке, в самом глухом месте, оно и тогда было глухое, где пруд, на деревянной скамейке. Сидела допоздна, до фонарей.

Это был июнь, то есть фонари уже поздно включались. Не хотелось, наверно, в общагу, вот и сидела.

Вообще она людей сторонилась, а Степан Петрович – нет.

Неделю посидел с ней на скамейке и женился. И ушел в армию.

Она жила эти два года с его матерью, тихая и робкая. Не работала, вела хозяйство. Он захотел, чтобы она не работала.

Вернулся из армии и буквально через месяц развелся. Почему через пять лет опять на ней женился, не представляю.

– А где она жила эти пять лет?

– Как где? В общаге.

– А он?

– Дома, конечно. Мать умерла, он очень свободно жил, девиц водил, магнитофон у него грохотал на всю Казанку, громче родного завода. С ней вообще, по-моему, не виделся эти пять лет. И вдруг

– опять женился.

Решетка была невысокая. Столбики увенчаны львиными головами с пустыми глазницами. Сама решетка между столбиками – простая, без украшений, увитая сорным растением вьюнок с нежными цветами в виде колокольчиков.

Старик шел вдоль дороги. По правую руку за ржавой решеткой – древние тополя с черными гнездами грачей. По левую, через дорогу, – школа. Ремонт в ней закончился. В чисто вымытых стеклах отражались белые тополя. Старик прогуливался, курил

“Приму” и размышлял.

Почему Степан Петрович женился в первый раз? Возможно, из жалости. Подумал, мне все равно, мне в армию, пусть девчонка поживет два года в домашней обстановке, вернусь – посмотрим, может быть, и поладим. Не поладили.