Роман Солнцев - Год провокаций

Зато в камере тут же возник, как из воздуха, новенький – лысый, низкого роста старичок с черной бородой, который до скуления в сердце напомнил Никите дядю Леху Деева.

Он был весь исполнен некоей значительности. Молча, с особым значением во взгляде он оглядел заключенных, каждому медленно кивнул, но кивнул так, как если бы он кивнул в ответ на свои мысли, затем значительно проговорил мягким, обволакивающим голосом:

– Я вас приветствую, кем бы вы ни были, братья мои во Христе. Я здесь временно и случайно, я бедный цыган, мое дело кочевать, я никому не причинил зла. Мне говорят, я гипнозом вымогаю у граждан деньги… но разве граждане нынешней России могут поддаться гипнозу?

Эпоха Кашпировского и Жириновского позади. Люди несут мне деньги как маленькую награду за мои труды.

– Ты фокусник? – усмешливо прожужжал сквозь зубы злой парень.

– Я илллюзионист. Фокусник, молодой человек, вытаскивает из рукава птичку. А я могу заставить вас поверить, хотя бы на секунду, что она сама возникла на моей руке. – Старик вынул из кармана колоду карт.

Показал всем нижнюю карту – она оказалась дамой червей. – Я не буду прикасаться к ней. Просто прикрою ладонью и открою. Какую бы карту вы хотели через секунду видеть на ее месте?

– Туз крести, – с вызовом буркнул парень и приподнялся на локте.

Старик подошел к нему ближе:

– Тогда смотрите, юный мой братец, сюда. – Старый цыган прикрыл растопыренной ладонью даму червей, при этом на его безымянном пальце остро блеснуло колечко, непонятным образом не отнятое службой

ГУИН. – Вы хотите, чтобы был туз крести? Так он здесь.

Старик отвел руку, и Никита, ожидавший чуда, увидел, что карта осталась прежней – дама червей. Но, к его удивлению, ошеломленный парень в джинсах пробормотал:

– Ну ты даешь!.. Верно!

Старик подмигнул ему и лег на свободную шконку. “Наверное, он внушает то, что хочет, лишь тому, в чьи глаза смотрит, – подумал

Никита. – Все равно здорово! И, конечно же, он быстро выйдет отсюда.

Я не умею себя защищать. Потому что все время чувствую свою вину.

Прежде всего за свою слепую жизнь”.

Открылась дверь и охранник гаркнул:

– Маньяка на выход. Свидание!

– Перестаньте меня так называть, слышите, командир?! – прошипел

Никита, проходя мимо него. – Меня, б…, оправдали, б…

Его повели в левую сторону, по коридору, в ту комнату, где он встречался с адвокатом. Светлана пришла или муж бывшей жены, а то и сама она?!

Но в комнате подсудимого ожидала не Светлана – со стульев поднялись его родители, высокий Михаил Никитич и маленькая Галина Михайловна, вдруг показавшиеся сыну старыми и больными. У отца на костистом лице глаза запали, у матери губы лиловые (кусала их?). Прилетели к нему из Иркутска… Значит, всё знают?!

– Мама! – великовозрастный сын обнял припавшую к его груди мать, в зеленом старомодном женском костюме, от которого пахло ее привычными духами “Сирень”, и повернул голову к отцу. – Папа!

Но тот смотрел на сына странным, отчужденным взглядом. Даже, показалось, отшатнулся. Он был такой же высокий, импозантный, в шерстяной кофте на молнии, в идеально выглаженных брюках. Ну, разве что немного ссутулился и осел из-за возраста. Наконец он протянул сыну руку-клешню и больно сжал ему пальцы, словно хотел их вывернуть.

– Это правда?.. – прохрипел Михаил Никитич.

В дверях шевельнулся охранник:

– Свидание десять минут, – и вышел.

– Папа!… – застонал Никита. – Ты о чем?! Конечно, тут куча недоразумений и моя глупость.

Вмешалась мать.

– Мои маленькие, не надо так!.. Миша, тебе же сказала адвокат, что присяжные его оправдали. Никакой он не это… – она даже не смогла произнести слово “насильник” или “маньяк”. – Ну, подрался… и вот…

– Нет, пусть он мне скажет! – прорычал отец и дернул руку Никите так, что ему плечо прорезала боль. – Правда? Нет? Да?

– Нет!.. – воскликнул Никита. – Нет, нет!..

– Твою Марину мы не нашли… адрес у нас записан… говорят, она там больше не живет… – жалобно произнесла мать. – Она тебя бросила в трудную минуту?

Никита высвободил руку и замотал головой. Нет, нет!

– Как мы увидели тебя за решеткой в зале суда по НТВ… у папы приступ случился… мы “скорую” вызывали…

– Прекрати! – пробурчал отец. – Ничего особенного! Не об этом речь!

В любом случае позор! Люди говорят.

– Да понимаете.. – забормотал, уже обливаясь горючими слезами,

Никита, пытаясь рассказать, как это было. – Ну, да… она ушла… и я…нет, трезвый, я же не пью… в парке шпана какая-то киоск грабила, а меня взяли…