Сергей Минаев - Р.А.Б.

А потом кто-то из департамента логистики прислал мне ролик с YouTube, где блондинку ударило внезапно упавшей крышкой солярия, и я ответил что-то вроде «ржачная дура», а Паша Лебедев, с которым мы иногда ходили обедать, прислал мне с пометкой «Приколись!» клип, снятый на телефон.

В этом видео две семнадцатилетние девушки полублатного-полупроститутского вида избивали свою ровесницу, ЭМО, с фиолетовыми волосами и густо подведенными глазами, в перерывах между оплеухами заставляя ее ползать по заплеванному подъезду и целовать их бесформенные пролетарские ботинки. Девушка причитала что-то вроде: «Девчонки, ну хватит, пожалуйста, отпустите меня», и я дважды просмотрел этот действительно прикольный клип, переслал его пяти своим знакомым и любителю подобной чернухи Нестерову, а потом попросил Лебедева прислать мне что-нибудь еще в таком роде.

И из колонок iPod’а десятый раз неслось:

И Загорецкий пытался выяснить, кто слушает такую херню, а Нестеров возразил, что «нормальная вообще-то музыка», и переспросил все еще говорящую по телефону Захарову: «Правда нормальная?», – а та неопределенно пожала плечами, кажется, не расслышав вопроса. А я подумал о том, что Нестеров пытается закадрить Захарову, что, в общем, не имело для меня никакого значения, просто догадка. Тогда Загорецкий спросил, не мой ли это iPod, и я отрицательно замотал головой, боясь, что он спросит меня, нравится ли мне эта музыка, а у меня на этот счет вообще не было никакого мнения. Мне было все равно. Затем Евдокимов лениво предложил найти владельца проигрывателя, чтобы тот его выключил, «раз Загорецкому не нравится эта музыка», и все дружно сошлись на том, что владельцами могут быть или Старостин, или Керимов, но оба они отсутствовали уже двадцать пять минут, поэтому все забили на поиски хозяина и вернулись к своим делам. Признаться, мы все здесь в какой-то мере отсутствовали . И я решил налить себе еще кофе, параллельно думая о том, что Старостин наконец-то осуществил свое маниакальное желание покурить. Я сделал было попытку присоединиться к нему, но до начала моего собрания оставалось десять минут, поэтому я вернулся на свое место, держа в руках третью чашку дерьмового, но дармового кофе, а потом все надели маски злобных начальников и разошлись по пластиковым клетушкам, в которых сидели наши подчиненные.

Это было удивительно – каждый раз, когда я открывал дверь прозрачного пенала, в котором сидели мои сотрудники, я заставал одну и ту же картину. Люди начинали дергаться, лихорадочно схлопывая окна «Эксплорера», сметая со столов книжки в мягкой обложке с идиотскими названиями, убирая в ящики пыльные стопки прошлогодних отчетов, недоеденные стаканы с «Дошираком» или «Роллтоном», и газеты, всегда открытые на странице вакансий. Посмотрев на эту картину, непосвященный подумал бы, что наше собрание было экстренным, хотя, повторюсь, оно происходило еженедельно. Что заставляло этих людей вести себя подобным образом, я не понимал. То ли разгильдяйство, то ли вечное желание подготовиться к собранию в последний момент, то ли вкус лапши быстрого приготовления, от которой невозможно оторваться, то ли тотальное безразличие к происходящему и своей карьере в том числе.

Отдел мне достался отвратительный. «Клуб самоубийц? – поинтересовался Загорецкий в день моего выхода на работу. – Ну, если три месяца протянешь, считай, что выжил». Истинный смысл его слов я понял уже к концу первого месяца. Отдел прямых продаж был настоящей каторгой. Судите сами – нашей задачей было продавать игрушки напрямую таким клиентам, как: вещевые рынки, павильоны, палатки, школьные и больничные игровые, детские сады. Ну и клиенты соответствующие – заведующие детскими садами, частные предприниматели, завхозы, все эти обиженные жизнью и мужчинами еленыниколавны, тупые алчные прапорщики николайсанычи, очумелые ИЧП Рахмоновы, почти не говорящие по-русски работники ЗАО «Каюм-Заде» и прочая шняга. Стоит ли говорить, какую искреннюю радость испытывал я, московский мальчик из небогатой, но интеллигентной семьи, общаясь со всем этим сбродом ежедневно, во время «полевых инспекций»?

Моя работа не предполагала долгих чаепитий с руководителями больших розничных сетей вроде «Седьмого континента» или «Ашана», которые обычно проходят в чистых кондиционируемых офисах за длинными полированными столами. В ней не было похмельного кайфа приземления в Екатеринбурге, как у менеджера регионального департамента, не было накрахмаленных скатертей ресторана «Павильон», куда менеджер департамента московской дистрибуции Ольга Захарова приглашала своих клиентов между маникюром и очередной распродажей. Конечно, у меня была карточка с некоторой сумммой на представительские расходы, но, во-первых, сумма была столь ничтожна, что ее хватило бы лишь на двухразовое посещение с помянутым Каюм-Заде шашлычной «У Зураба» рядом с Митинским рынком. А во-вторых – глупо вести клиента в шашлычную, которая, скорее всего, ему же и принадлежит, наряду с еще тридцатью точками на этом рынке. Сам-то он ее давно не посещает, предпочитая более респектабельные места…