Вячеслав Репин - Антигония. Роман

Молодая сотрудница, с которой Анна обменялась несколькими репликами, позвала хозяина. Из-за кулис к нам вышел импозантный седовласый старик в сером костюме. В разочарованном выражении его умного сдержанного лица было что-то приковывающее к себе. Внимательно выслушав просьбу, вспомнив о телефонном звонке насчет двух прошлогодних работ, он повел нас, будто делегацию, по двум смыкающимся высоким залам, давая возможность еще раз полюбоваться на вывешенное добро.

Мы вернулись в зал со шкафами, под потолок заставленными альбомами и книгами. С одной из полок старик извлек толстый альбом, раскрыл его на столе, занимавшем центр помещения, и стал медленно переворачивать страницы.

Мы с Пенни, оставшись в стороне, сжигали друг друга взглядами, полными мольбы и укоризны, но, скорее всего, просто не зная, куда деваться от недоумения и вопросов, ответов на которые не знал ни я, ни она, ни тот, наверное, кто нас попутал, воспользовавшись первым же удобным случаем. Но ничего случайного тут, конечно, не было ― это я понял сразу и старался не дать выхода досаде.

Анна позвала Пенни на помощь. Вместе со стариком они пролистали другой альбом. Что-то наконец было отобрано. Хозяин выбор одобрил и, не теряя времени, предложил перейти к папке, принесенной сотрудницей из подсобного помещения. Анна выбрала бумажный лист с изображением, как и на холстах, чего-то яркого, наляпанного. Рисунок стоил двенадцать тысяч франков.

Анна обратилась к Пенни за советом. Втроем со стариком они опять принялись обсуждать, по-английски, какой период лучше, и есть ли смысл вообще покупать работу, датированную позапрошлым годом, причем дороже, когда можно купить что-то новое и дешевле. И чем дальше, тем Пенни всё более бессовестно храбрилась. В современной живописи она не разбиралась ― не больше, чем я в ее искусстве покорять одной своей непосредственностью, ― но это не мешало ей давать всем советы, причем самым безапелляционным тоном.

Она предлагала заменить один из рисунков на тот, что был подешевле. Он нравился ей больше, потому что был не таким «аляповатым». Благодушный старик одобрил и это мнение. В знак согласия он разочарованно кивал.

Затем он принес другую папку, из которой Анна отобрала еще один лист, меньшего размера, но той же стоимости, и попросила упаковать работы во что-нибудь круглое и твердое. Хозяин был против. Скручивание могло повредить краску, наложенную толстым слоем. Он попросил сотрудницу вложить работы в картонную папку с тряпичными ручками ― папку он отдавал в безвозмездное пользование и не хотел слышать никаких возражений.

Анна расплатилась банковской карточкой, и мы вышли на улицу. Еще через двадцать минут такси высадило нас на авеню Оперы. Вернувшись по бульвару немного назад и свернув в соседнюю улочку ― куда идти, показывала Пенни, ― мы оказались перед витриной магазина женского белья.

— Мы долго не будем, не волнуйтесь, ― заверила меня Анна. ― Вы что, стоять собрались на тротуаре?

— Я буду вон в том кафе, на углу, ― показал я в сторону углового здания.

— Нет уж, идемте, идемте… ― запротестовала она, едва ли понимая, чем была вызвана моя робость.

На миг помедлив ― ее простота в обращении была все-таки неожиданной, ― я понял, что лучше не прекословить, и толкнул коленом входную дверь.

Навстречу нам вылетела сияющая продавщица в шоколадного цвета костюме. Тут же, по виду клиенток, догадавшаяся, что обращаться к ним лучше по-английски, она затараторила как заводная, объясняя, что к чему, и удивляя своим безукоризненным произношением.

Пенни с Анной прошли к вешалкам на колесиках с вывешенным на них пестрым тряпьем. Перебирая туалеты и вращая указательными пальцами, обе быстро просмотрели экспонаты, продавщица принесла им нужные размеры, и они направились к примерочным кабинам.

Они примеривали всё подряд. Англоговорящая продавщица не переставала носить к их кабинкам лифчики, комбинации и проч. Женское белье, оказывается, разрешают мерить. Да еще в таком количестве. Но казалось и вправду странным, что кто-то другой будет надевать всё это после моих спутниц, аналогичным образом будет топтаться перед зеркалами в уже примеренном день назад и не проданном белье, а очередная продавщица с незадачливым видом будет предлагать для примерки другим клиенткам всё то, что не продалось в этот раз, утверждая, что товар уцененный, но этого не следует, мол, пугаться, потому что всё здесь из «последней коллекции», торговать прошлогодним барахлом, мол, не в духе заведения.