Вячеслав Репин - Антигония. Роман

Таков был мой взгляд на эти вещи. Я считал, что оба мы, и я и Хэддл, изначально носим в себе некоторую порчу, насмеявшись, и сами того не зная, над кем-то голым. Но говорить об этом невозможно, язык не предназначен для подобных выводов. Как невозможно отстроить башню до небес из всё тех же обожженных кирпичей…

Под сенью яблони, прогнувшейся от груза перезрелых плодов, в совершенно обнаженном виде ― не считая белой фуражки офицера морской пехоты на голове, ― Хэддл предавался неге в соломенном кресле. Он сверлил взглядом объектив, придерживая на коленях потрепанный фолиант, на обложке которого, хотя и нечетко, можно было разобрать название «Библия».

Второй лик, в том же кадре — тоже вылитый Хэддл. Этакий Пятница, даже с набедренной повязкой. Слуга помахивал пальмовой ветвью над головой обнаглевшего Робинзона, при этом явно щеголяя черно-фиолетовым отливом своим пухлых бицепсов. Сходство между обоими персонажами было настолько сногсшибательным, что если бы двойник не был стопроцентным негроидом, проще было бы предположить, что его врезали в кадр сбоку, прибегнув к беспардонному монтажу, перед этим натерев сапожным кремом самого Хэддла. До своего двойника Хэддл не добирал разве что мускулатурой.

В аннотации к снимку, ясно, однако, оговаривалось, что нет ни монтажа, ни обработки фотошопом. «Афроамериканец» на фотографии был абсолютно реальным лицом: согражданин Хэддла, отличавшийся от него всего лишь черным цветом кожи, достопочтенный мистер Смит, ассенизатор и многодетный отец, проживавший со своим семейством в Калифорнии.

Во что Хэддл играл на этот раз, я не очень понимал. Но именно этим репортажем, появившимся в «Плейбое» через несколько месяцев после нашей поездки в Берлин, Хэддл и нажил себе первые серьезные неприятности. Ревнители чистоты литературных нравов, да и нравов как таковых ― на книгу книг в Америке не принято посягать ― уже чуть ли не хором обвиняли Хэддла в «продажной популярности ярмарочного паяца», успех которого коренится в «патологическом отсутствии чувства меры и врожденных задатках бесноватого», в «коварстве змея-искусителя», взывающего к низменным инстинктам читателя, и прежде всего юного, неопытного, что вообще якобы не лезло ни в какие ворота…

На следующей странице Хэддл позировал в обнимку с приматом. Просвечивающаяся, но на пробор расчесанная копна, пушистые бакенбарды, пронзительно-задушевный взгляд. В одной мохнатой пятерне ― надгрызенное яблоко, в другой ― пузырек с пивом, с насаженной на горлышко соской для детского питания. Изворачиваясь в подхалимски ребяческом жесте, макака подсовывала сымпровизированный рожок для кормления мэтру в рот. Во много слоев затрамбованный подтекст предлагалось каждому разгребать на свой страх и риск. Но аллюзия делалась явно на непотребные нравы, царившие в американской глубинке. И если принять во внимание высказывания героя дня в прилагаемой здесь же беседе с неким журналистом К. Куком, замахивался он на сами основы основ.

Отвечая на заковыристые вопросы интервьюера (текст выглядел отредактированным, письменным) Хэддл призывал к крестовому походу против всего интеллектуального сообщества Америки, против «продажного, меркантильного сброда полуграмотных гимнастов с тремя классами спортивно-приходского образования… Не больше блещут и те, кому удалось поднатореть в университетах маркетингу… то есть умению объегоривать зазевавшегося собрата, прибегая к различного рода торгашеской изворотливости, которая приравнивается ныне к науке. Будь то торговля воздухом через Сеть. Будь то разухабистая, потливая конкуренция на какой-нибудь «рыночной площадке». Будь то любой, какой ни возьми, узаконенный рэкет, на котором и сколачиваются сегодня состояния… Ну, а творчество?.. Да та же конкуренция! Предлагаю проделать эксперимент: выйдите на авансцену, потрясите перед зрительным залом клизмой для промываний (незаметно распоров ее за кулисами), а затем, корча из себя фокусника, выверните ее наизнанку ― и вы оглохните от аплодисментов!..

Отсюда и готовность ходить на головах… Лишь бы зал был битком. Лишь бы пипл, с чьих карманов пополняются кассовые сборы, мог от пуза обжираться попкорном… Метать бисер перед свиньями?.. Но ведь на то они и свиньи! А еще проще пообещать что-нибудь… Какой-нибудь сытной кормежки. Например, бесплатную раздачу пива, сырой говядины. В таких делах лучше не мелочиться… Предать? Народ?.. Да кто ты вообще такой?!.. Вступить в преступный трест? Стать членом международной секты просто из карьеристских побуждений?.. Да хоть сейчас!.. Но этим только помаши. И кто бы ни стоял за прохиндейскими инстанциями , спецслужбы, ухищрявшиеся в пропагандистских акциях, или сам вельзевул… Что говорить о тех, кто просчитался столетием и по сей день рыщет в поисках ископаемого золота с кольтом за поясом…»