Вячеслав Репин: Антигония. Роман

Закомплексованность, умалчивание о своих пороках, неприятие своего прошлого ― характерные черты не только падших людей, но и падших народов, и даже если вчера они на весь мир слыли великими… Но не объяснять же больному, приговоренному к смерти, что жизнь вообще не имеет иного исхода, чем смерть, и что, цепляясь за край, он только продлевает свои муки и теряет впустую последнее драгоценное время, отведенное ему на этом свете… Принципы, мораль, идеи ― вот то, чем не может быть сыт ни один из нас… И к превеликому благу нашему!.. Потому что они немедленно и неминуемо привели бы нас к краху…

Таков был мой гость… Мы проводили вместе уже вторую неделю, проедая мои деньги… В такси, в ресторанах, в магазинах я доставал бумажник и расплачивался, почему-то не решаясь признаться в том, что мои заработки не так уж велики… и даже уже не оспаривал своей барской привилегии платить за всё и за всех подряд… Так было проще… В конце концов, редко платит тот, кто должен или у кого больше. Скорее тот, кому легче заплатить. Закон прост, как архимедов, и он распространяется на людские отношения… Это и есть тот регулятор, который не позволяет богатому обобрать окружающих до последней нитки, бедному обнищать до утраты чувства собственного достоинства, глупому стать круглым идиотом, а человеку безнравственному ― превратиться в откровенного кровопийцу… Если бы не этот таинственный регулятор, являющийся, по-видимому, производным от хаоса и от законов, которым хаос подчиняется, мир давно бы лопнул, как мыльный пузырь, не выдержав адской совокупности людского эгоизма…»

Некоторые строки, помимо того, что они упрямо напоминали мне о наших дискуссиях во дворике пирьякской виллы и представляли собой перефразирование моих высказываний, хотя и освещали события в искаженном свете, не могли не наводить меня на печальные размышления о тщетности любой словесной аргументации в свою защиту, и сколь бы она ни выглядела неопровержимой, искренней. По большому счету словам наверное вообще никто не верит. А тем более словам, претендующим на искренность. Одна шелуха. До смысла не докопаешься. Нет, в словах нет ничего изначально тотального и абсолютного . Лишь одна утлая условность…

Возможны ли по-настоящему дружеские отношения между людьми, посвящающими себя творческим профессиям? Возможны ли настоящие, так называемые интеллектуальные отношения между мужчинами? Между людьми вообще? Вот о чем я спрашивал себя в тот миг и вот от чего вдруг приходил в отчаяние. Простых и ясных ответов не было и быть не могло. Ведь мир окружающий будет в большем выигрыше, говорил я себе, от нашей неудовлетворенности, от разочарованности в себе и даже от недоумения, которое мы можем испытывать перед самыми простыми вещами. Всё это охлаждает в нас никчемный пыл, ревность не по разуму. Ведь телячий восторг, того и гляди, подтолкнет к невоздержанным действиям. А действия приведут к неизбежным промахам…

Затем я наткнулся на самое пикантное. Передо мной было подробное описание наших совместных пирьякских приключений. Художник Ху совершал поездку на пару с русским приятелем, приехавшим его, уже больного, навестить. Здесь у Хэддла и подавно всё было полным перевертышем:

«С началом прилива оголившийся и озаренный лунным светом берег в районе Баядернской бухты представлял собой апокалиптическую картину… Зловещее нагромождение валунов, лоснившихся от какой-то слизи. Под каждым из них что-то скреблось, копошилось, пыталось выбраться на свет Божий… Повсюду протоки с черной мертвой жижей, глубину которых на глаз определить невозможно… Доносящееся со стороны океана ритмичное сопение ― словно кто-то живой прятался от глаз в этой мутно светящейся темноте. Мне даже мерещились впереди два мерцающих зеленых глаза… И ни души вокруг!.. Я не ожидал от себя ничего подобного… Не ожидал этого страха ― неодолимого, животного… И уж тем более не рассчитывал что-то выудить на адское рыболовное устройство! Ни на секунду я не верил в успех дела, даже когда уламывал этого увальня взяться за изготовление перемета…

После того как злополучная рыбина ― пятнистый сибасс более четырех килограммов весом ― был оглушен, вытащен за жабры из воды и снят с крючка, я вдруг подумал, что сегодня Пасха… Для первых христиан, которых заживо скармливали зверью, рыба являлась символом, она служила для распознавания друг друга… Было ли это совпадением?.. Нет, в совпадения я не верил… Но если всё это действительно так, то каким, спрашивается, невероятным знамением подытоживались наши дискуссии ― о добре и зле? ― перед тем, как наши отношения лопнут раз и навсегда! Как поверить в такую случайность?.. Здесь было что-то зловещее… А впрочем, в тот момент я больше переживал о другом. Как могу я заявиться домой с таким трофеем? Войти, бросить рыбину к ногам этого губошлепа?..