Тоби Литт - Песни мертвых детей

Пройдет две недели, прежде чем силы вермахта выиграют сражение за Мейдстоун, обогнут Лондон, Сент-Олбанс, Ньютон и продвинутся на север вплоть до самого Мидфордшира.

Но благодаря разветвленной шпионской сети немецкое верховное Командование узнало о стратегическом значении Эмплвика. В этом населенном пункте служили три самых храбрых английских парня — точнее, так тогда считалось. (Дальнейшие события показали, что лишь двое доказали свою доблесть и не уронили честь. Третий же, пусть его имя будет вовеки проклято, предал нас всех.)

Нацисты знали: как бы стремительно они ни продвигались вперед, если Эмплвик не покорится им, то их господство в других местах не имеет никакого смысла.

Именно здесь Англия должна была выстоять или пасть; здесь, где, как считалось, бьются самые верные и отважные сердца.

Поэтому враг предпринял внезапную атаку, с парашютистами и планерами. Первоначально силы вермахта развернулись вокруг маленького дома, в котором проживал я с родителями. В донесениях нацистской разведки говорилось, что из всех троих именно Восток был самым слабым звеном, именно его легче всего подкупить или запугать. В М-день, вскоре после рассвета, парашютисты 7-й дивизии приземлились рядом с домом и блокировали оба конца Тупика. Слабое сопротивление местных сил самообороны оказалось сломлено прискорбно быстро. Противник потерь не понес.

Когда началось вторжение, я спал, а потому не смог организовать полноценную оборону. Одного из моих родителей-предателей, моего отца, послали разбудить меня. У меня тотчас возникли подозрения, что здесь что-то не так Ведь обычно меня будила мать. Но обстоятельства складывались так, что я не мог действовать, основываясь лишь на своих подозрениях.

Под дулом пистолета меня отвели вниз, на кухню. Понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, от кого нацисты получали сведения. За кухонным столом сидела Альма, эта женщина с немецким именем. Рядом с ней сидел командир 241-й Команды СС и что-то доверительно нашептывал в ее предательское ухо. Они привязали меня к пластиковому стулу. Затем мать отослали, не позволив сказать ни слова. Я остался один в заботливых руках гестапо. Свет на кухне был нестерпимо ярок. Шпионка Альма, не теряя времени, приступила к допросу.

— Мы знаем, чем вы занимаетесь, — сказала она.

Что это было — мое смятение или в ее голосе действительно звучал отчетливый нацистский лай?

— И мы знаем, что вы собираетесь сделать, — продолжала она.

Я молчал.

— Мы также знаем, что ты вовсе не плохой мальчик Судя по тому, что я слышала, ты вовсе не хотел, чтобы случилось такое.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответил я.

Ну что ж, начал я достаточно храбро, но смогу ли продолжать в том же духе?

— Питер, — сказал командующий Команды СС, — понимаешь, все это очень-очень серьезно.

Разумеется, я понимал, что это очень-очень серьезно. Произошло вторжение. Что может быть серьезнее. На мгновение меня захлестнула беспомощность. Конечно, Сопротивление будет действовать и без меня, по крайней мере пока. Но хорошо бы передать весточку остальным.

— После того как мы закончим здесь, — сказала шпионка Альма, — мы отправимся к Эндрю, а затем к Полу. Если ты расскажешь нам, чем вы занимаетесь, нам будет проще принять верное решение.

Очевидно, изменница имела в виду их планы оборонительных действий. Я обязан был сохранить их в тайне — Совершенно Секретно. Я подумал об Архивах, тщательно спрятанных наверху. Я вспомнил о пожаре, из которого я их спас. Немыслимо, невозможно, чтобы теперь я с такой легкостью, с такой скоростью поддался на обман и предал своих соратников и наше общее дело.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал я.

Шпионка Альма и Бригадир СС в отчаянии переглянулись.

Меня обласкал слабый прилив надежды. Первая контратака проведена успешно.

Шпионка Альма встала. Мне стало ясно, что она в бешенстве, но ей не хотелось, чтобы я понял, что она в бешенстве. Именно такой мне и хотелось ее видеть: более слабого положения для взрослого человека не существует. Если бы я еще чуть-чуть постарался, она бы пришла в такую ярость, что вообще потеряла бы способность говорить.

Бригадир СС жестом приказал шпионке Альме выйти вместе с ним из кухни. На страже остался один офицер СС, звания его я не знал.

Почти сразу же в кухню впустили мать с отцом.

— Ты должен им сказать, — сказала мать. — Что бы ты ни сделал, мы все равно тебя любим и мы простим тебя за это, обещаю, но ты должен им сказать.