Фредерик Тристан - Героические злоключения Бальтазара Кобера

Я не смог разомкнуть губы. Ни один звук не вышел из моего горла.

Она повторила:

– Ты меня любишь?

А я, алчный и раненый, я оставался нем, пока постепенно видение девушки не исчезло.

В этот момент мужской голос произнес позади меня:

– Последний из людей, будь этой женщиной!

Я прошел вперед и вновь ее увидел – она шла впереди меня.

– Иди! – приказал голос.

Я продвинулся еще дальше, а она, не оборачиваясь, шла впереди меня. Вот так шагал я, следуя за светящейся тенью, которая двигалась впереди, – ее длинные волосы рассыпались по плечам, своими босыми ногами она почти не касалась земли. И пока я шагал, глубокое спокойствие овладело мной.

Мы прошли столько миров, что я не смог бы их сосчитать, и везде были неподвижность и немота смерти. Наконец мы вошли в лес, в котором я когда-то уже был, и чудовище в сто тысяч голов показалось опять, выплевывая потоки огня и воя с хмельной силой ненависти. Но когда оно увидело ту, которая шла впереди меня, оно сразу же прекратило реветь и легло, как ложится верный пес у ног своего хозяина, когда тот возвращается домой.

– Вот видишь, – сказал могучий голос, везде меня сопровождавший, – эта женщина имеет всю власть над вселенной, которая, хоть и изуродована, но себя помнит.

И в самом деле, чудовище разрешило нам пройти, выказывая все знаки подчинения и почтения, обильные слезы струились из его грустных очей, а голос продолжал:

– Оно вспоминает о счастливых временах, когда оно клало свою морду этой женщине на колени, а она ласково теребила его взлохмаченную шерсть.

Теперь мы приблизились к городу, который мне уже встречался, и когда шли через кладбище, земля зашевелилась и показались руки, потом лица, испачканные в глине; из их холодных глоток вырывался стон, похожий на вой ветра:

– О, благородный, сжалься над нами! Самые жалкие черви ползают сейчас в наших пустых глазницах, и их мысль превосходит нашу, сейчас, когда мы навечно выброшены на свалку, как ненужный хлам.

Женщина остановилась и сказала своим нежным и страшным голосом:

– Человек, падший человек, ты, который властвовал над вселенной, сегодня я вижу тебя обезглавленным, втоптанным в грязь, раздавленным камнями и глиной – где ты потерял свой царский венец? Ты был властелином единственного сада. А сегодня ты лежишь, засыпанный землей!

Все эти протянутые руки, все эти трупные лица поднялись словно в едином порыве. Раздался бесконечный стон. Потом прошелестел вздох, и земля опять сомкнулась.

Мы продолжали свой путь, и, пока мы так шагали, мужской голос меня спросил:

– Видел ты этого дракона в лесу и этих мертвецов на кладбище?

Я ответил, что эти видения больше никогда меня не оставят, и действительно на душе у меня было так тяжело, что я с большим трудом продвигался вперед. Мои ноги, казалось, увязали в земле, тогда как девушка впереди меня шла без видимых усилий и как бы скользила над дорогой.

И когда я уже далеко отстал и должен был исчезнуть, она оборотилась, вернулась ко мне и протянула мне руку, которую я тотчас схватил. Таким образом она вытащила меня из пропасти, готовой меня поглотить, и моя душа освободилась от груза, который вдавливал меня в землю. Мы двинулись дальше, она впереди – светящейся тенью, а я – следуя за ней, крохотный светлячок в грандиозном хвосте кометы.

Мы поднялись на гору, и когда мы оказались на ее вершине, сколько ни смотрел я вокруг себя, не увидел ничего, кроме скопления облаков. Тогда девушка показала мне камень, на котором была высечена единственная буква – восьмая, и она мне сказала:

– Ты, последний из людей, только этот камень поможет тебе зачать продолжателя рода.

И она исчезла из моего поля зрения, и облака сгустились вокруг меня.

А когда я вышел из этого тумана, я увидел другую женщину мрачной красоты, украшенную ожерельями и кольцами, женщину чьи густые черные волосы струились по обнаженным плечам. Она двинулась ко мне, а я начал отступать. Потом, сбросив с себя покрывала, она предстала перед моим взором. Это было так, будто целый мир предлагал мне себя.

– Уйди! – сказал я.

И она ушла.

И тотчас же огромный всадник налетел на меня с саблей в руке. Клинок свистел возле моих ушей. А этот человек в убранстве из свежей крови не переставал ухмыляться. Я стал на камень с высеченной на нем буквой. И теперь его поспешные удары не могли меня достать. Он выругался страшными словами. Наконец, видя, что я спокойно стою на камне, он ударил мечом по горе, и гора раскололась. Он умчался прочь.