Фредерик Тристан - Героические злоключения Бальтазара Кобера

– Где вы найдете столько денег? – спросил студент.

– Я заложу свой дом. Это нам даст пятьдесят флоринов. В остальном будем уповать на милосердие Всевышнего.

И они решили, что Иуда Коган встретится с деловыми людьми, своими друзьями, чтобы договориться о займе, а Бальтазар возвратится в дом возле фонтана и будет там молиться. Это было все, что мог сделать молодой человек, и он принялся за это со всей серьезностью. То, что два его больших друга были в заточении, наполняло его душу грустью, тем более, что никто не мог знать, какой приговор вынесет им светский суд. А к этой неуверенности еще прибавилась страшная угроза ректора Шеделя: «Или вы великодушно подарите мне „Геракла“, и я устрою так, что этих мерзавцев тайно освободят; или вы поступите иначе, и тогда никто не будет с ними церемониться, их просто убьют в камерах, где они сидят».

Бальтазар опустился на колени на скамеечку для моления, лицом к витражному окну с красными и белыми стеклами, которое было в его комнате. Он опять чувствовал себя таким беспомощным!

– Господи трижды святой, – начал он, – взгляни, как ярость мира обрушивается на твоих верных слуг. Иуда Коган сможет раздобыть только пятьдесят флоринов. Где нам достать еще полсотни?

«Здесь, – произнес чей-то голос у него за спиной. – Тебе остается только их взять».

Бальтазар обернулся. Громадный человек, во всем черном, стоял в проеме двери.

«Кто ты?» – спросил Бальтазар.

«Какая тебе разница. У меня есть деньги».

И он потряс кошельком, в котором зазвенели монеты.

«Назови свое имя!» – потребовал студент, повышая голос.

Странный человек осклабился.

«Ты уже не раз пытался разогнать тьму, и странно, что до сих пор ты меня не видел. Может быть, ты предпочел бы встретиться со мной в другое время, но мне это не всегда выгодно, а сегодня, я считаю, очень даже благоприятный момент, чтобы нам познакомиться ближе».

Бальтазар пожал плечами:

«Жалкий схоласт, связанный своей догмой, это правда, что до сих пор мне не приходилось тебя встречать. И если бы Бог не пожелал, чтобы ты мне явился, ты так и остался бы в своей грязи. Скажи то, что ты должен сказать и убирайся прочь!»

Его собеседник заскрежетал зубами и ответил:

«Слуги Того, кого я ненавижу и кому ты служишь, как жалкое животное, – ибо Тот, кого я ненавижу, тебя не любит, Он любит только Себя, – итак, эти слуги не могут дотронуться до денег, в которых ты нуждаешься, они, видишь ли, слишком чисты для этого, они слишком чудесны, эти глупцы, которых Тот, кого я ненавижу, использует (и которых Он выбросит за ненадобностью в один прекрасный день, как выбросил Он меня, Джонатана Абсалона Варлета, а я ведь был самым чистым, самым дивным из Его слуг, и я любил Его), поэтому мне и пришлось сегодня взять на себя обязанность принести тебе эти деньги, чтобы освободить двоих идиотов, также служащих Тому, кого я ненавижу, я, Джонатан Абсалон Варлет, вызвавшийся принести тебе деньги, так как порядочные и дивные слуги отказались – у них, видишь ли, слишком чистые руки…»

Бальтазар нетерпеливо махнул рукой:

«Прекрати болтать по-пустому! Ты не можешь слово произнести, чтобы над кем-то не поиздеваться! Твоя мысль – хаос. Твои чувства смердят завистью и смертью! Тот, которого ты ненавидишь в бессильной ярости, – это твой Бог. Хочешь ты этого или не хочешь, ты обязан Ему подчиняться. И так как ангелы не могут марать себе руки раболепным золотом, карикатурой на золото духовное, именно ты был выбран, чтобы принести мне полсотни флоринов. Не так ли?»

«Так точно! Именно так! – подтвердил странный гость, переминаясь с ноги на ногу. (Сейчас он был похож на сказочного гнома.) – Но для того, чтобы это чудесное, это прекрасное золото попало в твою мошну, приятель, ты, естественно, должен его у меня взять и таким образом вымараться в моей грязи, как ты очень удачно подметил, ведь невозможно, чтобы в результате этого обмена между нами не возникла и не укрепилась некая определенная связь…»

«Довольно! – воскликнул студент. – Подчинись своему Богу. Положи этот кошелек здесь на табурет и убирайся! Я не имею и не буду иметь с тобой ничего общего!»

– Ну, уж нет, – сказал гном, улыбаясь беззубым ртом. – Что ты себе вообразил? Я никогда ничего не даю, ничего не получая взамен. Не думаешь ли ты, что я филантроп?

Бальтазар повернулся к нему спиной, снова подошел к молельной скамеечке, стал на колени и продолжил свою молитву, как будто бы странного гостя не было в комнате.