Павел Пепперштейн: Предатель ада [сборник]

Его переполняла сексуальная энергия. Теперь он требовал, чтобы его навещали две-три носительницы испанского языка в сутки. Работы красного периода очевидным образом связаны с темами сексуальности и воскресения. Создавалось впечатление, что Пабло (возможно, бессознательно) полагает, что не столько усилия ученых, сколько волна его собственной сексуальной энергии вынесла его из мира мертвых и вернула к жизни. Он был настолько заряжен каким-то особым энергетическим вихрем в тот период, что это состояние передавалось и всем окружающим.

К тому же весна… Сотрудников института, которые имели дело с Пабло (особенно тех, кто помоложе), охватила некая любовная лихорадка.

Мой роман с Ксенией разгорался все более ярким пламенем, нас сцепил воедино и закружил экстатический внутренний танец, который все чаще оборачивался безумными ночными танцами на самых развязных вечеринках, а подобные разнузданные и нарядные party мы в тот период посещали с особенным усердием, отправляясь в Москву в стремительном такси чуть ли не каждую ночь… К сожалению, мы не могли взять с собой Пабло (его не выпускали за пределы института), однако нам часто казалось, что он незримо присутствует рядом с нами в пучинах и водоворотах танцевального исступления. Вместо Пабло компанию нам составляли лаборантка Наталья и санитар Зильберштейн (в те ночи, когда ему не требовалось дежурить близ спящего Пабло), а также доцент Мандельштам, высокообразованный молодой специалист, который в эти весенние месяцы проявил необузданную склонность переодеваться в различные женские наряды и в таком виде достигать экстаза на вечеринках.

С прискорбием должен сообщить, что эта возбужденная и радостная атмосфера в конечном счете сыграла с Пабло злую шутку. Под конец красного периода его взбудораженность стала принимать тревожные формы, а проявившаяся в нем склонность к публичным мастурбациям далеко не всем доставляла удовольствие.

Он воспользовался наступлением теплых дней, чтобы заявить, что отныне любая одежда представляется ему обременительным излишеством. Он целыми днями расхаживал по мастерской совершенно голый.

Постоянная эрекция придавала его облику чрезмерную мифологичность, которую многие обитатели цивилизованного мира охотно наблюдают на картинах, но неохотно созерцают в повседневной реальности.

Остроумный доцент Гостев по этому поводу заметил как-то раз, что безудержный эксгибиционизм Пабло свидетельствует о том, что он мечтает о большой выставке своих работ (exhibition), а такое желание естественно для художника.

Его приставания ко всем существам женского пола стали выходить за рамки галантного поведения, к тому же он перестал спать, поэтому перед нашими институтскими фармакологами снова встала задача подобрать для Пабло новый фармакологический рацион.

Это обусловило появление черного периода летом 2016 года.

После того как был подобран новый коктейль препаратов, Пабло стал гораздо спокойнее. Увы, все препараты обладают, как известно, побочными эффектами. Пабло стал неприязненно относиться к солнечному свету, попросил повесить в мастерской плотные темные шторы. Днем он теперь чаще всего спал, а по ночам работал при электрическом свете. Он более не сыпал шуточками, не пел испанских и французских песенок и не взрывался громким хохотом при каждом удобном случае. Зато он внезапно полюбил читать, причем просил приносить ему книги о загробном мире: тибетская и египетская «Книги мертвых», Сведенборг… Он также неожиданно проявил интерес к компьютеру и довольно быстро овладел им на базовом уровне. Особенно полюбил играть в компьютерные игры: многие из них, по его словам, также напоминали ему о загробном существовании. Часто слушал радио и с удовольствием смотрел телевизор. Я показал ему несколько фильмов о нем, из их числа ему более других понравился фильм, где его роль исполняет Энтони Хопкинс.

В этот период он работал много и интенсивно, хотя и не был настолько продуктивен, как в предшествующий красный период. Он сделал серию картин на черном фоне (поэтому мы и стали называть этот период черным, что вовсе не означает, что Пабло в те месяцы находился в депрессивном или мрачном состоянии).

Пикассо по-прежнему проявлял интерес к банкнотам евро, и я время от времени приносил их ему. Символика Евросоюза каким-то образом играет важную роль в картинах черного периода, как, впрочем, и образ России, предстающей в виде раздвоенной матрешки, опирающейся на загадочную зеленую ногу. Красной линией, связующей картины красного, черного и зеленого периодов является образ арлекина: прослеживается сюжет, который можно было бы назвать «Арлекин на том свете», от «Воскресающего Арлекина» из красного цикла, через «Голодного Арлекина», проползающего через области абсолютной тьмы, и вплоть до диптиха «Арлекин в райском саду» из зеленой серии.