Павел Пепперштейн: Предатель ада [сборник]

Я не стану в этих записках истолковывать его произведения, однако у меня создалось впечатление, что фиолетовый цвет он воспринимал как цвет критического отношения к миру, цвет несогласия, цвет раздражительного отрицания. Возможно, даже цвет страха.

Настроен он был в те дни довольно параноидально, впрочем, меня он не боялся, но ученые сотрудники института вызывали у него явный страх, который он пытался скрывать под маской раздражения и капризности.

По рассказам санитаров, ночами его мучили приступы паники, сопровождающиеся иррациональным поведением. Переносить его взбалмошность становилось все труднее, но… вскоре погода переменилась.

Заметное изменение в состоянии Пабло совпало с празднованием русской Пасхи весной 2016 года. Этот праздник по установившейся традиции отмечался в Институте имени Николая Федорова особенно пышно и торжественно. Это и неудивительно, ведь это праздник воскрешения из мертвых!

По этому случаю был приглашен прославленный повар-испанец, а также было закуплено большое количество испанских вин самого благородного качества — физиологи института не теряли надежды соблазнить Пабло блюдами и напитками его родной страны и таким образом все же сподвигнуть его на еду и питье, от каковых он до сего момента категорически отказывался. Этот вопрос очень волновал профессора Ермольского и его сотрудников.

Был устроен роскошный пасхальный ужин для всех сотрудников института, на котором (в качестве главного и почетного гостя) присутствовал и воскрешенный из мертвых Пабло Пикассо. Незадолго до этого медики и фармакологи, работавшие с Пабло, подобрали для него новую фармакологию — новый набор препаратов, который должен был укрепить витальность подопечного и, по словам Ермольского, «способствовать его быстрому врастанию в самые базовые потоки жизни». При этом фармакологи обещали снижение уровня агрессивности и настороженности в его поведении.

Усилия специалистов, с одной стороны, не пропали даром: на празднике Пабло демонстрировал нешуточную оживленность, был очень весел и общителен, не проявлял никаких признаков агрессивности, много смеялся и шутил, даже пел какие-то обрывки испанских и французских песенок и, конечно же, проявлял повышенное внимание к представительницам прекрасного пола, но без той брутальности и механистичности, которая ранее в какой-то степени окрашивала собой его сексуальные проявления. В целом он казался весьма светским, вот только к испанским яствам и винам он не притронулся даже пальцем. Да что там яства и вина — он не в силах был проглотить даже хлебную крошку или выпить крошечный глоток воды. Это не помешало ему сыпать остротами, хохотать во весь голос, танцевать со всеми присутствовавшими дамами и брататься с поваром-испанцем.

Короче, праздник ему понравился. Да он и всем понравился! Все мы налегали на испанские вина и гастрономические изыски, что называется, «за себя и за того парня» — в роли «того парня с того света» выступал, естественно, Пабло. Стол был великолепен! Кроме испанских блюд присутствовали, конечно же, и традиционные элементы русской пасхальной трапезы: крашеные яйца, творог с цедрой, кулич… Кулич в окружении разноцветных яиц особенно привлек внимание Пабло — кажется, он вызвал у него какие-то эротические ассоциации, во всяком случае, он громко смеялся, указывая на кулич пальцем и игриво подмигивая дамам. Затем он выбрал из горки крашеных яиц красное яйцо и долго рассматривал его, что напомнило мне сцену из «Амаркорда» Феллини, когда безумный родственник на пикнике долго созерцает яйцо (правда, в фильме оно было обычным, белым).

После Пасхи Пабло начал писать картины, где доминирующим цветом является красный. Они составили красную серию или красный период — безусловно, самый плодотворный из периодов творчества воскрешенного за 2016 год (сам Пабло продолжал упорно называть этот год 3111 годом: соответствующую дату он неизменно ставил на своих картинах).

Никогда прежде я не видел Пабло на таком подъеме! Казалось, он пребывает в постоянном возбуждении, работа в студии буквально кипела. Картины красного периода, пожалуй, в наибольшей степени напоминают прежнего Пикассо.

Работа над красными картинами продлилась до середины июня 2016 года. В начале этого периода все мы пребывали в искреннем убеждении, что эксперимент с воскрешением Пабло оказался удачнейшим мероприятием. Пабло не просто был весел — он заражал всех вокруг своей веселостью. Многие его картины красного периода действительно восхитительно сочные и поражают детской непосредственностью и свежестью, удивительной для бывшего трупа. Я особенно выделил бы «Девочку-тореадора», «Рождение нимфы», «Воскресающего арлекина» и «Пасхальное яйцо» — для последней картины Пабло попросил заказать круглый холст на круглом подрамнике. Впоследствии он не утратил спонтанного стремления к писанию круглых картин.