Майкл Корда - Богатство

То, что он заранее заказал для нее ключ, как человек, нанимающий новую служанку, повергло ее в бешенство.

– Это ключ для меня? – холодно спросила она. – Вот как вы обычно поступаете? Я получаю собственный ключ, поэтому могу приходить? У нас будет регулярное расписание? А если ничего не получится, тогда что? Вы смените замок? Смогу ли я оставить себе цепочку?

Баннермэн покраснел.

– Мои предварительные… приготовления вас не касаются. Да, так случилось, что ключ был изготовлен для вас. Из чисто практических соображений. Если вас это оскорбило, давайте забудем об этом.

Именно его ярость заставила ее решиться. Ярость была единственным, чего она боялась в мужчинах, и ей не нужен был психиатр, чтобы растолковать, почему.

Она бежала из дома, чтобы спастись от ярости отца, но ее вернули, и ярость поглотила ее. Мрачная гримаса, командный тон, все зримые проявления гнева – вот, что больше всего ее пугало. Ей была противна мысль о ключе, но если бы он обнял и поцеловал ее, она, вероятно, ушла бы отсюда с ключом в сумочке – и знала это. Она не могла выносить его ярость на себя самого, за то, что он нуждается в ней, равно как и ярости на нее, как на причину бед. Это было слишком знакомое сочетание.

Она встала.

– Может быть, излишне практичных. Вы мне н р а в и л и с ь, Артур. Я не хочу, чтоб это прозвучало глупо, но это правда. Однако, если вам нужна любовница, которая бы приходила и уходила по расписанию со своим ключом, тогда не стоило трудиться мне понравиться. Думаю, на прямое деловое предложение я бы тоже сказала "нет", но кто знает?

– Я не пытаюсь купить вас! – гневно бросил он.

– Я не сплю с мужчинами, которые кричат на меня. Это одно из моих правил, и самое основное. И думаю, что лучше было бы спросить меня, прежде, чем заказывать ключ. – Она направилась к двери. – Послушайте, я понимаю, что все пошло не так, как вы хотели. Возможно, это моя вина.

Он выпрямился, жестко, как солдат на параде.

– Я прикажу Джеку отвести вас обратно, – сказал он самым отрывистым и деловым тоном.

– Артур, это не обязательно. Я могу дойти пешком.

– Я настаиваю, – хрипло произнес он.

Нет смысла доводить его до крайности. В конце концов, сказала она себе, он не сделал ничего дурного. Многие женщины были бы рады положить ключ в сумочку и принять его условия. В ее жизни бывали времена, когда сочла бы это хорошей сделкой. Несколько вечеров в неделю с пожилым, но все еще привлекательным миллиардером – что в этом плохого? Он, вероятно, достаточно щедр – на манер своего класса. Никаких бриллиантов и "роллс-ройсов", как можно ожидать от арабского шейха или греческого судовладельца, но, возможно, приличный брокерский счетец, где постепенно высиживается золотое яйцо. Она знала женщин – уважаемых замужних женщин, которые сохраняли подобные "отношения" годами, и, казалось, были совершенно счастливы. Иногда эти отношения становились для них важнее, чем брак. Жизнь полна сюрпризов.

Отчасти она сожалела, что не сказала "да" и тем не покончила с колебаниями. Ей н р а в и л с я Баннермэн, когда он не был разгневан или напыщен. В этом как раз и была проблема. Он слишком ей нравился.

– Мне очень жаль, – сказал она. – Действительно жаль.

Баннермэн кивнул. Он снова взял себя в руки, его достоинство восстановилось, лицо ничего не выражало.

– Спасибо, что приходили, – сказал он ей, как совершенно посторонней.

Вечером она нарушила одно из своих небольших жизненных правил, и приняла снотворную таблетку, потом другую, как раз на грани безопасной дозы – и рано легла спать.

Она надеялась, что утром все еще будет считать, что поступила правильно.

Она проснулась от звонка в дверь. Запахнувшись в халат, она встала и пошла к двери. У нее ушло много времени, чтобы усвоить городскую механику выживания, и она так и не восприняла ее полностью, как коренные нью-йоркцы. Ее дверь была снабжена обычным набором замков, цепочкой, глазком и задвижкой, но она не часто использовала все три ключа, и почти никогда не заглядывала в дверной глазок, в который можно было разглядеть только смутную, настолько неопределенную фигуру, что родную мать можно было принять за взломщика или насильника. Она с клацаньем приоткрыла дверь, и обнаружила, что в невзрачном коридоре стоит Артур Баннермэн. Его лицо в фосфоресцентном свете отливало голубым.

– Я обязан извиниться, – хрипло сказал он.

Был ли он пьян? Но ведь он пил постоянно, не выказывая никаких признаков опьянения.