Майкл Корда - Богатство

– Я полагаю, вы знаете.

– Не намекаете ли вы, что хотите поговорить с бабушкой?

– Я не хочу. Но думаю, что должна.

– Пожалуйста, не сочтите меня грубым, но с чего вы что она вас примет? Епископ Олбани добивается встречи с ней годами – напрасно, следует добавить, – а он не посягает на фамильное состояние. Вы встречали ее на похоронах. Разве этого не достаточно?

– Она велела мне держаться в стороне. Но я не собираюсь этого делать.

– Она не из тех, с кем можно спорить. Поверьте мне, Алекса.

– Я не собираюсь с ней спорить. Я должна попытаться объяснить ей, чего хотел Артур.

– Это вам необходимо?

Она кивнула.

– Не знаю почему, но, да, это для меня важно. На похоронах я почувствовала… не знаю, может, я просто не хотела, чтоб она ненавидела меня. И почему-то мне не кажется, что она возненавидела… Я ожидала, что испугаюсь ее, видите ли, из-за того, что рассказывали все, включая вашего отца, но не испугалась. Совсем.

– Может, и следовало бы,

– Я так не думаю.

– Предположим, бабушка согласится встретиться с вами – в чем я сомневаюсь. Что вы ей скажете?

– Что я – не враг. Что я любила Артура. Для начала.

– Это не те слова, которые она захочет услышать.

– Я в любом случае хочу сказать их ей.

Роберт что-то беззвучно просвистел про себя.

– Давайте договоримся, – я попробую убедить ее принять вас, – заметьте, не обещаю. Тогда вы откажетесь от пресс-конференции?

Ее сердце никогда не лежало к пресс-конференции. Это была идея Стерна, ее же она страшила. Однако она не хотела отбрасывать козырную карту Стерна, не проконсультировавшись с ним.

– Я должна надумать об этом.

– Вы поведаете миру о своем браке с отцом, и для всех нас это будет означать сигнал: "К оружию!" Нет-нет, я не угрожаю, я просто обрисовываю ситуацию. Элинор поднимет цепные мосты, и всякий разумный диалог станет невозможен. Подождите. Таков мой совет.

– Я поговорю с мистером Стерном, – сказала она. – Мы сможем подождать. Во всяком случае, некоторое время.

– Превосходно! – Он поднял бокал, чокнулся с ней и, отпив, поставил на стол. Он, казалось, вздохнул с облегченном и был доволен согласием, хоти и предварительным, но она не могла не заметить, что он находится в постоянном движении – он играл с ножом и вилкой, подзывал официанта и метрдотеля, затем отсылал их, ковырялся в тарелке, махал знакомым. У Алексы было чувство, что в Роберте постоянно бурлят неугомонность и нетерпеливость, скрытые под иронической улыбкой и демонстративным шармом, которые он являл миру. Именно это в нем и привлекало.

Она напомнила себе, что ей следует быть осторожной.

– Взбодрись, – сказал Саймон. – Тебе будет полезно выйти, пообщаться с людьми, поразвлечься.

– Мне все еще страшно. Они поймут, кто я. Кто-нибудь обязательно меня узнает.

– Ну, поскольку ты появлялась в телевизионных новостях и в каждой газете города, конечно, узнают. "Таинственная подруга Артура Баннермэна" – в кругу Хьюго это вряд ли кого-то шокирует.

– Я встречалась с ним раньше, вместе с тобой.

– Знаю. Но Хьюго к любому относится так, словно только что с ним познакомился. Картер Пьерпойнт был в связи с Хьюго – уж не представляю, зачем, разве что в шестидесятых годах среди некоторых выпускников Йейля это было модно – так Картер рассказывал мне, что даже когда он ж и л с Хьюго, он должен был представляться ему каждое утро, когда они просыпались в постели. Хьюго вовсе не груб – просто люди не держатся у него в памяти дольше двадцати четырех часов.

– Мне никогда особенно не нравились его работы.

– А они никому не нравятся, даже самому Хьюго. Смысл не в этом. Это а н т и с к у с с т в о – колоссальная шутка. Коробки для кукурузных хлопьев пяти футов высотой, с настоящими хлопьями в них! Хьюго сейчас больше уже не рисует. Он восседает на диване и указывает своим шестеркам, что делать. Это критики серьезно воспринимают работы Хьюго, но не но сам.

– А повод какой?

– Раз в неделю окружение Хьюго устраивает прием, только для того, чтобы мир убедился в том, что он еще жив. Кстати, не придется ждать долго, чтоб люди начали задавать тот же вопрос о т е б е. Прошла ведь неделя с тех пор, как он умер?

– Более или менее.

– Завтра будет неделя, чтобы быть точным. Ты не можешь прятаться вечно.

– Я не прячусь.

– Угу. Ты живешь в моей гостевой спальне, пользуешься черным ходом и проскальзываешь в офис на грузовом лифте. И носишь темные очки и шляпу с полями, как Грета Гарбо.