Святослав Иванов - Подозрительные предметы

Неподалёку от подъезда переминался с ноги на ногу и курил прилично одетый мужчина азиатской внешности, по-самурайски слегка обросший бородой. Когда Антон поравнялся с ним, тот вдруг спросил:

– Извините, а у вас мелочи не будет?

Антон оглядел незнакомца. Выглядел мужчина слишком респектабельно для обычного просителя мелочи. Стало быть, в такое положение его поставили какие-то неприятные обстоятельства. Вопреки своему обыкновению в таких случаях мямлить извинения и удаляться, Зенкевич полез в кошелёк, но мелочи там оказалась самая малость: рублей пять или шесть совсем уж копеечными монетами; остальное – как назло, крупные купюры. Он протянул монеты азиату:

– Пожалуйста, больше нету. А вам зачем?

– Да на метро не хватает. Была очень трудная ночь, непредсказуемая, – вздохнул азиат, пристыжённо улыбаясь. – И вот я совсем без денег.

– И что вы будете, стоять тут и побираться?

– Ну почему побираться? Это нормально – просить помощи, взаимодействовать с людьми. И потом – свежий воздух…

– Так, знаете что, – решился Антон, – У меня есть проездной, я вас в метро проведу.

– Буду очень благодарен.

Звали азиата Виктором, был он сотрудником какого-то международного медицинского института. «Врач, то есть?» – спросил Зенкевич, «Я предпочёл бы именоваться учёным», – ответил Виктор. Антон заметил, что он тоже учёный, но двух более далёких друг от друга представителей этой профессии он не может себе представить.

– Уж на что я не понимаю математику или там физику, но эти учёные мне кажутся ближе, чем биологи или медики, – говорил он, – В конце концов, они так же, как и я, постоянно пребывают в мире абстракций, исследуют что-то, чего физически нету в нашем мире, или оно есть, но, грубо говоря, пощупать это невозможно. А вы как раз изучаете нечто предельно конкретное. И от вас, можно сказать, зависят жизни людей…

– Ну и от вас почему бы им не зависеть. Инженеры человеческих душ… – ответил Виктор, – На самом деле, все эти вещи взаимосвязаны. Для меня нет никакой разницы между тем, что происходит в мозге у человека на нейрохимическом уровне, и тем, что из этого получается, – скажем, написанный текст. Без знания одного знание другого неполно. И наоборот. Вас это смущает? Ну ничего, я уверен, когда-нибудь вы достигнете самого многогранного знания. Я-то ведь тоже в литературе профан.

Увидев, как Антон споткнулся о бордюр, азиат спросил его, какое у него зрение.

– Сильная близорукость, – смущённо ответил Антон.

– Оно и видно. Из-за очков у вас сильно сужен угол зрения, это видно по вашим движениям. Вы не пробовали носить линзы?

– Глаза от них раздражаются.

– Но сейчас есть множество современных моделей…

– Вы знаете, я в таком возрасте, что уже наверно ни к чему такому не привыкну.

– Понимаю, понимаю. Знаете, я наверно смогу вам помочь. Дело в том, что у нас в институте как раз сейчас изучается новая методика исправления близорукости.

– Я думал сделать операцию лет десять назад – выяснилось, что мне противопоказано…

– Нет, это не операция старого типа. Мы вводим в глаз вещество, которое немного меняет его структуру, так, что он начинает иначе взаимодействовать с мозгом. Это очень интересная методика, не несущая в себе никакого риска, но нам трудно найти добровольцев для проведения экспериментальных операций на человеке.

Антон постарался замять эту тему, но самого в голову всё время било страстное желание откликнуться на предложение незнакомца. В конце концов, он и сам недавно ловил себя на мысли, что в близорукости и состоит причина того дискомфорта, который с годами отхватывал всё больше и больше его жизненного пространства. Так что, расставаясь с Виктором на станции – тому почему-то нужно было в противоположную сторону, в более далёкую окраину, – они обменялись телефонами. Сев в поезд, Антон усмехнулся: так и не выяснил у нового знакомого, что это за ночь такая с ним приключилась.

Профессор Зенкевич не вспоминал о необычном знакомстве пару недель. Все эти дни он жил всё так же, да не так.

Антон не тратил времени на сомнения и размышления – в этом вопросе они только застят глаза, – он точно знал, что влюбился в Анну, аспирантку; её научным руководителем был его старый друг Паюсов.

Перед тем, как поцеловать его впервые, своевольная Анна сняла с него очки и сказала, что так он красивее и моложе. Стоял холодный и мокрый вечер, они бродили по безлюдным переулкам, а тут вдруг остановились. Антон расстегнул пальто и запахнул в него Анну, такую маленькую и худую.