Святослав Иванов - Подозрительные предметы

– Были ли у него какие-то особые приметы?

– Светлые волосы, очень светлые волосы, и кажется глаза тоже. Не исключаю, что это был вообще альбинос.

– То есть, это вряд ли был исламист-радикал?

– Вряд ли.

Ну, дальше совсем необязательная беседа. Я даю принципиально неверное описание террориста; Оля будет мне поддакивать, а за нами пойдут и остальные. Потом ещё, того и гляди, начнут на улицах вязать всех альбиносов.

Потом я вижу эти же кадры: я даю то же самое интервью, только не на современном телевидении, а лет через двадцать: о том, что я сотворил, знают, но не осуждают. Диктор произносит: «Вы видите уникальные кадры: организатор теракта, как ни в чём ни бывало, даёт интервью буквально через полчаса после того, как произошёл взрыв. В этом щуплом юноше трудно узнать Владимира Гвазденёва, будущего министра временного правительства и одного из отцов-основателей Второй республики. Взрыв в ведомстве, в котором он тогда работал, стал и его боевым крещением, и первой масштабной акцией Армии Прилива, которая сыграла историческую роль в становлении демократии в России».

Гвазденёв-де и по сей день – человек с трудом узнаваемый, но оттого ещё более легендарный. Русский Че Гевара и Боливар в одном лице, он первоначально был известен, как крупный государственный чиновник, совершивший демарш и ставший популярным оппозиционером. Великодушно отказавшись от возможности побороться за президентское кресло, он выбрал непубличное место руководителя крупного благотворительного фонда, параллельно занимаясь блестящей эссеистикой. На вопрос, почему он не продолжил политическую карьеру, Гвазденёв с достоинством ответил, что свою политическую миссию с принятием новой конституции он выполнил.

Многие гадали, что же означали эти слова, пока он сам не признался в том, что был одним из лидеров подпольной организации «Армия Прилива», совершавшей теракты и громкие политические акции несколько лет перед падением авторитарного строя. Он и его соратники были освобождены от преследования, благо «Армия» была организована таким образом, что и спустя двадцать лет её оказалось невозможно раскрыть.

Пожалуйста, следующий слайд – пессимистический.

Я сижу в обшарпанной однокомнатной квартире в Тульской области. Горячей воды нет. Холодная ежесекундно капает с крана на кухне. Я лежу на каких-то сваленных мешках на полу, ёжась. На улице ноябрь, снег ещё не выпал, но уже очень холодно, а у меня разбито окно на балконе, а между балконом и комнатой одного стекла вроде и не было никогда, только москитная сетка. Я лежу прямо так, в одежде, опасаясь лишний раз закопошиться.

Я выхожу на улицу и иду к магазину. В неприветливом супермаркете выгребаю из карманов предпоследнюю мелочь и покупаю газету. На одной из страниц я вижу своё лицо и начинаю успокаивать себя: в этих краях все уже отвыкли к чему-то присматриваться, что-то сопоставлять. Развернув газету, я практически перебежками возвращаюсь до дома. Сквозь асфальт прорастают сорняки.

О, кажется время. Стоп фантазии, время действия.

Отмеряя секунду за секундой, неспешным шагом следую в удвинутую на периферию здания кишку коридора. Здесь не горит свет, я задеваю не к месту стоящую инвалидную коляску, на стене вижу пыльный портрет горделивого усача – не то Молотова, не то Буденного. Ещё – белые прямоугольные следы от каких-то других картин со святыми ликами партийных деятелей.

Сверившись с часами, отпираю дверь. Сейчас Витя с Пашей подъезжают к зданию на мопеде. Паша слезает и уверенными шагами подходит к чёрному ходу. Потянув за дверь, он встречает за ней меня.

Паша слегка забит и образцово неприметен: пальто, тёмный костюм, белая рубашка, галстук крупную серо-чёрную полосу. Он, будто не замечая, проходит мимо меня и бесшумно удаляется. На ногах у него специально подобранные ботинки, которые выглядят официально, но не стучат каблуками. В его руках кожаный портфель, в котором лежит виновница торжества – каша из электродрели.

Он проходит по нескольким лестничным пролётам, не встречая сопротивления. По выученной наизусть и отрепетированной – правда, моими ногами – траектории он проникает в необходимую проходную комнату.

Там он встречает Олю. Не обмениваясь, вопреки обыкновению, приветственным объятием, они нервно переглядываются, он проходит в нужную дверь. Выйдя в прихожую, он аккуратно открывает портфель, достаёт оттуда дверь и, как бы извиняясь, стучится в необходимый кабинет. «Войдите!» – ему ответ, и он входит.