Святослав Иванов - Подозрительные предметы

– Я угасаю с каждым днём. До следующего юбилея я не доживу, это я могу говорить точно.

Он и правда был точен. 75 ему бы исполнилось через неделю.

Серьёзно, мы встали во главе процессии. В первой паре несущих гроб были я и Дима, вторыми – ещё какой-то выпускник постарше нас и пожилой высокий профессор с усами, натыкавшийся животом на мою спину, последнюю пару составляли какой-то сухопарый родственник в очках и массивный работник ритуальной конторы.

Соболезнования принимались в огромной минималистичной квартире на высоком этаже. Квартира растекалась сразу на несколько уровней, и оттого ещё казалась колоссальной, что была по-скандинавски обита белым лакированным деревом. В иной ситуации мне бы понравилось такое дизайнерское решение, но сейчас оно отдавало тоской – грязный московский снег и мертвец в таком же лакированном гробу.

Когда ко мне подходили и сочувственно жали руку, не зная, кто я, и выдавали всякие «Крепитесь», я думал, что нахожусь на вершине неловкости, но нести гроб было, конечно, ещё хуже. Ещё не выйдя из квартиры, все принялись кряхтеть и елозить, подбирая более удобное положение для рук. Все, конечно, знали правильный ответ: удобного положения не бывает. Позади слышались сдержанные всхлипы собравшейся публики и многозначительный вздох человека из похоронной конторы.

Вокруг бегала съёженная родственница лет тридцати-тридцати пяти, в очках и подёргивавшаяся не то от волнения, не то от нервного тика. Она открывала нам двери и говорила «Осторожно, ступенька». Без неё бы мы не справились с выходом из квартиры.

По загнутому дугой белокаменному коридору мы вышли к лифтам. Родственница нажала кнопку и двери тут же услужливо открылись – это потому что кто-то из гостей поднялся на нём совсем недавно. Мы двинулись в лифт – чтобы пройти внутрь, нам понадобилось чуть потесниться. Когда, как мне показалось, мы зашли, последовал толчок сзади – пузо старика уткнулось мне в спину, а чтобы гроб не ударился об стенку, я ухватился рукой за его передний угол. Гроб всё равно ударился, но и руку мне прищемило. Кто-то всплеснул руками. Раздался глухой голос работника ритуальных услуг: «Не проходим».

Мы попытались развернуться и уставить гроб по диагонали. Никак. Поступило предложение опустить заднюю сторону гроба пониже, но кто-то ответил, что это будет особенным неуважением к покойнику.

Вышли. Нервная родственница предположила, что второй лифт может быть побольше. Отправили кого-то спуститься на этом лифте вниз, а посредством единственной кнопки вызвали второй лифт. Мы с минуту стояли в тишине с гробом на руках. Шестеро атлантов в чёрных пальто.

Лифт прибыл. Вроде такой же по размеру. Снова заход. Не получается. Кто-то матернулся. Третий лифт не работает. Придётся идти пешком.

– Какой тут у вас масштаб? Ага, ага. У меня как раз есть подходящий образец. Что вы глаза пучите, молодой человек? Я предупреждал, что будет такая проверка.

Дом этот представляет собой сложную конструкцию. За основу его архитектурного решения взята форма знака бесконечности или, если угодно, восьмёрки. Из восьмёрок собрана большая стеклянно-металлическая лестница, являющая собой центральный стержень здания. Только вместо того, чтобы соединиться с самой собой, линия восьмёрки под наклоном ныряет вниз, а потом ещё вниз и ещё – так что сложно понять, сколько именно восьмёрок формируют собой эту конструкцию. Этот восьмёрочно-бесконечный штопор книзу потихоньку сужается: самая низкая восьмёрка ýже самой высокой раза в три. Помещена эта хитрая фигура в воронку стен и укреплена ответвлениями от лестницы, которые перетекают в площадки этажей, количеством девятнадцать штук (во всяком случае, кнопок в лифте именно столько).

Квартиры ближе к верху увеличиваются в ширину, но уменьшаются в высоту. На более нижних уровнях есть ряд квартир в четыре этажа. Жившего на самом верхнем уровне Н. П. миловали всего тремя разными уровнями-полуэтажами, зато в ширину простор был приличным. Дыры между огромными семейными апартаментами повсюду заткнуты маленькими дешевыми студиями для молодого поколения, в некоторых из которых функционируют парикмахерские, закусочные, магазины и даже галереи современного искусства.

И всё это – под фигурным куполом, по форме схожим с буквой П, ножки которой подкосились к центру, а верхний правый угол уехал ещё выше и ещё правее, что делает здание похожим на схематически изображённый факел. Таков был манифест нового конструктивизма .