Святослав Иванов - Подозрительные предметы

– Зачем покойнику санитары?

– А те, кто больше двух метров, могут и ноги подогнуть.

– Прокрустово ложе, ёпт.

– Прустово ложе.

– Я слышал, позвонки покойникам удаляли, когда гробов нужного размера не хватало.

– Ужас вы какой-то говорите.

– Да это же правда!

– Груз 300 это раненый! Я вспомнил! Человек на носилках и два санитара. А груз 200 это мертвец в тяжёлом цинковом гробе.

– Ну вот и прояснилось. Слава Богу.

– Все докурили? Может, пойдём уже?

И мы двинулись дальше.

Жужжа, подлетел какой-то миниатюрный родственник. Он чуть не сбил с ног нервозную родственницу в очках, которая продолжала давать нам ценные указания по поводу того, как переставлять ноги.

– Я высчитал на калькуляторе, – сказал родственник, – На каждого из вас приходится груз примерно по двадцать восемь килограмм. Вам не тяжело? Может быть, кому-нибудь из вас требуется замена? Н. П. бы это понял.

Мы решительно от него отмахнулись и продолжили шествие, упоминая для успокоения тех африканских и азиатских женщин, что несут тяжёлые грузы на голове, что выходит у них легко и грациозно.

– А вы слышали, что Н. П. ещё и прозой увлекался? – спросил старый преподаватель. – То-то же. Между прочим, очень тонкий автор. Хотел написать книгу, которую можно читать в нескольких разных порядках без ущерба для смысла.

– Кортасар так уже делал.

– Э-не, – досадливо отозвался профессор. – Тут-то в этом вся и штука, что у Кортасара это законченное произведение, а Н. П. знал, что до конца его не допишет, и завещал жене непременно опубликовать написанное, в каком бы состоянии оно не находилось.

– Любопытно, в каком же состоянии оно находится сейчас.

– Да ни в каком. В последний раз я спрашивал его об этом с месяц назад, и он заверил меня, что у него в папке несколько недописанных рассказов, какие-то черновики, заметки и газетные вырезки. Кроме того, он намекнул, что публикация может бросить тень на некоторых его знакомых, которые выведены в неприятном свете. Так что он сказал, он даже не знает, стоит ли действительно оставлять такое наследие.

После того, как мы прошли очередной тесный поворот, профессор заметил:

– Но я всё-таки хотел бы прочитать. Н. утверждал, что любой кусок текста может оказаться равнозначен законченному произведению. Он сравнивал это с архитектурой: сколько не бейся над продуманными и законченными проектами, всегда найдётся обломок античной колонны, которая обратит на себя всеобщее внимание. Я до сих пор об этом часто думаю.

Тем временем водоворот лестницы становился всё теснее и теснее. Мы задевали бёдрами за перила, а процессия за нами растянулась на много пролётов вверх. Мышцы сводило, но нас согревала мысль, что осталось уже недолго и скоро можно будет сделать перерыв. А ещё позже Н. П. похоронят, и станет совсем легко.

Но вот, когда до первого этажа оставалось совсем немного, мы упёрлись в поворот, из которого было никак не выбраться. Дальше гроб не шёл, как бы мы не исхитрялись. Дима сбегал вниз – да, это был последний пролёт, но мы застряли в повороте как в бутылочном горлышке.

– И куда дальше? Нет, здесь он не пройдёт.

– Может, всё-таки на лифте?

– А если лифт не работает? Всё надо учитывать, мой юный друг.

Нервическая родственница Н. П. и здесь стала авангардом поиска выхода. Через несколько минут метаний она прибежала с заявлением:

– Там есть пожарная лестница.

Через площадку с лифтом мы вшестером выбираемся на скользкую скрипучую лестницу. На улице бодрящий мороз, но мы не мёрзнем, потные и напряжённые. Проходы здесь ещё уже, гроб можно разворачивать и над перилами, но вот места для ног остаётся совсем немного. Ну ничего, осталось чуть-чуть.

Первым поскользнулся работник ритуальной конторы. Пытаясь восстановить равновесие, он выпустил гроб из рук, и всю нашу конструкцию перекосило, но на какую-то секунду или две мы всё-таки выстояли. Но затем удар судьбы постиг и нас с Димой – кто из нас споткнулся, а кто поехал на льду, уже не столь важно. Мы все вшестером смялись под гробом, который соскользнул с наших тел и, перевалившись через перила, упал на землю.

Вполне свежий и даже бодрый труп Н. П. вывалился из гроба, упавшего набок. Я лежал плашмя на решетчатой лестнице и смотрел ему прямо в глаза. Он громко и чётко сказал:

– Этот проект никуда не годится, дорогой мой.

***

Мы сидели за столом на кафедре среди высоченных покосившихся книжных шкафов. Н. П. вновь достал из кармана большую визитницу, в которой он держал картонные макеты гробов разного масштаба. Он аккуратно положил использованный им гробик на предназначенное для него место с подписью.