Святослав Иванов - Подозрительные предметы

– Эх, – сказал, – хорошо-то как бывает! Тебе, я думаю, такое ещё не знакомо: когда ты буквально при смерти по улице волочишься, а потом постучишься в светящееся окно – а тебе откроют, и в норму тебя приведут. Вот ради таких моментов стоит жить, Коль. Это я тебе честно-честно говорю, с высоты моего опыта. Сколько, говоришь, ты здесь живёшь?

– Переехал два года как.

– В Москву?

– Нет, в квартиру эту. В Москву… Десять лет уже, получается.

– Десять! Пхе! – весело усмехнулся человек, – Я вот уже лет, пожалуй, двадцать пять в Москве, и все годы как неродной. Есть такой момент?

– Ну, не знаю.

– Этого, Коленька, никто не знает! А я тебе точно говорю, я человек поживший: в городе этом никто не родной, и поэтому все родные. Это большой такой магнит для всех, кому больше некуда податься.

– Ей было некуда пойти, и она пошла на панель.

– Это в другом городе было, Коленька! Тут всё сложнее, запутаннее. Но с панелью тоже сходство есть. Всем бы продаться, а тем, кто уже продался – лишь бы что-нибудь купить, а потом снова продать, да подороже. Страшные дела делаются! Это мы вот с тобой на кухне сидим и разговариваем, а кто-то на улице действительно людьми торгует, по-настоящему! Едет на машине – глянет: девушка красивая идёт. Хвать её и в машину. И прощай вся красота! Эх!

Человек ещё выпил, выдохнул, весь захрустел. Коля заёрзал на стуле. Леденящий ужас от вида оружия поубавился, появилось беспокойство: он хотел, чтобы всё это побыстрее закончилось.

Однако мужчина всё говорил и говорил. Рассказывал, как в каком-то городе на Урале работал в математическом НИИ, а потом, как в перестройку чёрт дёрнул в столицу, но не пригодился он здесь, и все эти годы всё «как-то» да «где-то». И сил нету дальше искать, ошибаться, на что-то надеяться. Семью так и не завёл, ни одного большого дела до конца не довёл – а какие планы были, какие мечты. Вот и сидит себе над бухгалтерией какой-то, а возраст-то уже, возраст! Не тот, чтобы чего-то добиваться с нуля.

«Ну вот что за мудило, залетел сюда, как мотылёк на светящееся окно, сколько не трави, не выгонишь теперь, – думал Коля, – Мотыльки летят по извечной спирали, которая неизбежно приводит их к источнику света. Этот механизм – древний, генетический, с помощью него насекомые с доисторических времён ориентировались по звёздам, и только человек со своими нестерпимыми источниками света нарушил божественный план устройства мира». Коля так задумался над мотыльками, что пропустил момент, когда мужчина произнёс:

– Ах да, забыл представиться, – и сказал своё имя и отчество. Они моментально вылетели у Коли из головы: ведь если допустить, что этот человек – мотылёк, прилетевший на свет, то свет – это сама Колина квартира, а вернее не Колина, а другого человека, чьё имя он тоже сейчас не вспомнит, не заглянув в список контактов. А значит и сам Коля – мотылёк, годы и годы двигавшийся по природной спирали к всемогущему светилу, звезде Маир, чтобы в конце пути выяснилось, что светило-то ненастоящее. Не звезда вовсе, а старый светильник на террасе, который забыли выключить, прежде чем ложиться спать. Так и застрял в плафоне.

– Что-то ты замолчал! – сказал человек, взяв задумчивого Колю за плечо. Да, пусть он будет просто «человек».

– Нет-нет, ничего. Я слушаю.

– Слушаешь. Все вы вот так вот слушаете, а на самом деле ушами хлопаете. Хлопай ресницами и взлетай! Только это у вас на уме, я знаю. А я вот у тебя книжный шкаф интересный заприметил. Там от хозяев книги?

– В основном, да.

Вернулись в гостиную. Когда человек смахнул с одной из стопок книг в шкафу слой пыли, Коле стало очень неудобно: он часто брал оттуда что-то, библиотека действительно была интересная. Не хотелось перед начитанным человеком казаться невежей, который ничего не читает.

– Вы не смотрите, что тут так пыльно. Просто книги не мои, я их не решаюсь трогать.

– А зря, друг мой, очень и очень зря. Я впервые вижу такое массивное издание Дос Пассоса, а это, между прочим, такая голова! Этого вашего, как его… Ну известный писатель!

– Фолкнера?

– Да какого Фолкнера! Тьфу, чёрт, забыл! В общем, никого бы без Дос Пассоса не было, это я тебе точно говорю. Бунин. Знаешь, когда я студентом был, с гуманитариями дружбы водил. И вот была у них такая шутка. Я точно не помню, но суть такая: звонит Бунину жена, я не помню, какая из жён, и она ему говорит: как дела, Ваня? Как на рыбалку сегодня съездил? А он ей, чтобы не рассказывать, как с друзьями нажрался и баб обсуждал, давай ей про погоду: облака были такие-то, в воде они так-то отражались, а тени такие длинные-длинные, длинные-длинные… Не смешно? Ну значит, я как-то не так рассказываю, в те времена на моменте с тенями все уже в истерике на полу валялись. Эх, молодёжь!