Святослав Иванов - Подозрительные предметы

– Чувствуешь Маркса? – спросил Щавель.

– Слегка. Самую малость.

– Его влияние на тебя слабо. А Ленина? Он в той же стороне, слева.

– Ага. Посильнее.

– Вот именно, что посильнее. Теперь поджигай.

Щавель дал Арктуру зажигалку, и он сжёг ниточку, которая тянулась от него к Ленину. Даже показалось, что он почувствовал её запах.

– А к Сталину можно сжечь?

– Нет, брат, там пока слишком крепко натянуто.

– И правда, Щавель, я чувствую.

– Теперь к вопросу о хлебе…

«Пораньше если б узнал, что будет такой тяжёлый залип, я бы курить не стал, а то какой-то сомнительный трип», – думал Арктур, когда, стоя на дежурстве, поймал себя на том, что до сих пор слегка накурен.

Итогом общения с Щавелём на сегодня стало то, что теперь в карманах у Арктура была дюжина мелков разных расцветок, трубка, зажигалка и ещё немного конопли. Ну и несколько странных шуток, вспоминая и обмусоливая которые, Арктур смеялся сам с собой.

Привычная диспозиция: красное небо, белые от снега кремлёвские стены, тёмно-серое месиво брусчатки. Чем не новый флаг?

Завидев в нескольких десятках метров от себя пару фигур, Арктур достал из кармана первый попавшийся мелок – зелёный – и начертил вокруг себя круг. Осмотрелся – людей было уже несколько, – и для верности добавил красным. Подумав же, что тройная защита лучше, чем двойная, вписал в имеющиеся круги ещё жёлтый – так, что получился обведён флагом какой-то африканской страны.

Коммунисты с новой силой начали праздник Красной ночи. Арктур видел, как где-то танцуют гопака, где-то пьют за здоровье товарища Ленина, где-то выступают с торжественными речами за импровизированными трибунами. На самого Арктура внимания особенно не обращали, будто так и надо. Пару раз незадачливые мужчины в френчах подходили к его посту, но приблизиться не могли.

Вдруг подошёл давешний молодой революционер.

– Часовой, – весело окликнул он его. – Не мёрзнешь?

– Не мёрзну.

– А и мы совсем не мёрзнем, видал? Слушай, чего скажу. Ты это, двигай отсюда всё-таки. Праздник, как никак. Это же ты нас здесь охраняешь. Мы тут подумали – можешь и погулять. Мы сами себя защитим, мы кого хочешь защитим.

Арктур не поддавался на провокацию.

– Ты у нас парень заслуженный, чего тебе дурака-то тут валять? Дембель скоро, опять же. А то покалечим ведь ненароком, когда самое веселье начнётся. Кому это надо? Или вообще тебя заместо Вождя в Мавзолей положат – ну, глупо же будет!

Арктур тем твёрже решил стоять. Будет ему какая-то допотопная мразь указывать. От нечего делать он пальнул в его сторону из ружья.

– Ну ты чего, нормально же общались! А впрочем не бери в голову. Слушай, Турыч, тут ведь какое дело. Пока ты всё это видишь, нам упорхнуть никак не удастся. Остаётся только тебя из круга вытащить, да и стереть в порошок. Тебе это надо?

– Хренушки вы меня вытяните.

– Вытянем-вытянем. Когда Главные прикажут – как миленький выйдешь. Попробуй только ослушаться приказа верховного Главнокомандующего.

– У нас теперь другой.

– Какая разница, что там «у вас». У нас за ослушание трибунал и мгновенный расстрел, причём даже без применения огнестрела. Подумай, Арктур. Есть ещё время. Полчасика, что ли.

Пока Арктур и его визави вели эту беседу, окружающее веселье накалялось. Несколько сотен большевиков собрались в центре красной площади и стали выстраиваться в причудливые фигуры, переливающиеся и перетекающие одна в другую – словно на открытии Олимпиады. Они палили во все стороны из браунингов, отбивали чечётку и пели революционные песни.

– Часовой, я тебя в последний раз предупреждаю. Никто из часовых ещё не выстоял Красной ночи – но сегодня даже твоя исключительность тебе не поможет. Сегодня особенный день, – в голосе человека в пенсне прозвучало благоговение. – Сегодня – столетний юбилей первой встречи Ленина и Сталина. Сегодня мы своего не упустим, ой не упустим, часовой.

И молодой человек побежал к выкидывающей коленца толпе. Арктур стоял неподвижно.

Красные выстроились в два огромных пульсирующих хоровода – они сжимались и разжимались, формируя собой две колоссальных сердечных камеры, биение которых заполнило собою всю Красную площадь.

Часовой услышал, как поверх дребезжащей толпы стало медленно подниматься какое-то заклинание, которое становилось всё громче, но разобрать его первое время было трудно. Всё-таки Арктур разобрал, что говорили люди, всего-то:

«ЛЕНИН, СТАЛИН, ЛЕНИН, СТАЛИН», – неслось над площадью. Синхрон вкрадчивых голосов размывался из-за скорости звука.