– Подымайся, Роумен. – Вайда похлопала мальчишку по плечу. – Поможешь вымыть посуду.
– Я не доел еще, баушк.
– Нет, ты доел. Вставай.
Сердито фырча сквозь зубы, Роумен отодвинул стул и распрямился. Попытался поймать взгляд деда, но у того глаза смотрели куда-то внутрь.
– Луны, такой, как там, я нигде не видел, – еле слышно продолжал Сандлер. – От нее тянуло… – Но тут он справился с собой. – Впрочем, я не говорю, что хотел бы туда вернуться.
– Еще не хватало. – Вайда забрякала тарелками. – Чтобы туда вернуться, теперь нужны были бы жабры.
– А миссис Коузи говорит, там был настоящий рай. – Роумен пальцами полез за кубиком ананаса.
Вайда шлепнула его по руке.
– Там было гетто, плантация. А Билл Коузи нас оттуда вытащил.
– Да, вытащил – тех, кто ему был нужен, – нагнув голову, куда-то себе в плечо проговорил Сандлер.
– Ну, ты сказал, я слышала. Не пойму только, что бы это могло значить?
– Да ничего, Вайда. Ты говоришь святой, значит, святой.
– С тобой невозможно спорить.
Роумен накапал в горячую воду жидкого мыла. В теплом растворе приятно было болтать руками, хотя ссадины на костяшках пальцев щипало. Склонившись над раковиной, он почувствовал, что бок тоже побаливает, но от разговоров бабки с дедом о старинных днях делалось как-то получше. Не так страшно.
Мимо нужного дома она действительно не прошла, да и в остальном мужик с пакетом соли тоже не соврал: дом был красивый, солидный и своей остроконечной крышей над третьим этажом действительно напоминал собор. Ступени крыльца, из-за льда покатые и блестящие, взывали к осторожности: перил не было. Однако девушка, процокав каблуками по дорожке, без колебаний взлетела к дверям. Не обнаружив звонка, хотела постучать, но заметила справа от крыльца полоску света и замешкалась. Вновь спустилась по округлившимся ступеням, прошла вдоль кривой, образованной наполовину врытыми в землю бордюрными камнями, и, обнаружив освещенную из окна чугунную лестницу, зашагала по ней вниз. Вот окно, ага, за ним и дверь. И ветер здесь не достает. Внутри – то, что одни назвали бы меблировкой в сельском стиле, другие, скопищем хлама в подвале. Помедлила у окна; удалось разглядеть старую женщину за столом. На столе перед ней были дуршлаг, газеты и салатница. Девушка постучала в стекло и, когда женщина посмотрела вверх, улыбнулась. Та очень медленно поднялась и неожиданно резво засеменила к двери.
– Тебе чего? – Дверь отворилась ровно настолько, чтобы глянуть в щель. Одним серым глазом.
– Насчет работы, – сказала девушка. Изнутри потянуло чем-то связанным с морем.
– Тогда ты не по адресу, – сказала старуха, и дверь захлопнулась.
Девушка стала биться в дверь, стуча и выкрикивая:
– Там сказано Монарх-стрит! Ведь это дом один, дом один же!
Ответа не было, и тогда она опять перешла к окну, заскреблась в него, постукивая ногтями левой руки, а правой прижала к освещенному стеклу газетную вырезку.
Неотрывно глядя на девушку оловянными с досады глазами, старуха тоже пошла к окну, потом перевела взгляд с лица девчонки, с ее застывшей умоляющей улыбки, на клочок газеты. Подслеповато сощурилась, снова поглядела девушке в глаза и снова на бумажку. Махнув рукой в сторону двери, исчезла из поля зрения, но перед тем ее глаза полыхнули ужасом; вспыхнули и погасли.
Впустив девушку, старуха не поздоровалась и сесть не предложила. Взяла бумажку с объявлением, прочитала. Карандашный кружок отделял несколько строк объявления о найме от тех, что ниже и выше.
Компаньонку и секретаршу ищет бизнес-леди зрелых лет. Работа легкая, но требует ответственности и доверия. Обращаться к миссис Г. Коузи.
Силк, Монарх-стрит, дом 1.
– Откуда это? – Тон женщины обвинял.
– Из газеты.
– Это я вижу. Но из какой? «Харбор джорнал»?
– Да, мэм.
– От какого числа?
– Сегодняшнего.
Та отдала объявление.
– Что ж. Наверное, будет лучше, если ты сядешь. – Металл в ее голосе стал помягче.
– Это вы миссис Г. Коузи?
Она смерила девицу взглядом.
– Если бы это была я, без тебя знала бы про твою бумажку, как думаешь?
Девчоночий смешок прозвучал кратким звоном колокольчика.
– Ой, в самом деле. Простите.
Обе уже сидели, женщина вернулась к прерванной работе: лущила креветок Двенадцать перстней, по два на трех пальцах каждой руки, ловили свет потолочной люстры и, казалось, возвышали ее труд – из нудной тягомотины превращали в таинство.
– У тебя имя есть?
– Да, мэм. Джуниор [6] Junior (англ.) – младший; обычно присоединяется к имени старшего сына, если того зовут так же, как отца; в качестве имени «Джуниор» звучит странно.
. – Старуха подняла взгляд.
Читать дальше