Тони Мориссон - Любовь

Выпускное собеседование было назначено на пятницу, а когда его сдвинули на четыре дня вперед и перенесли на понедельник, Джуниор решила, что ей готовят какую-то награду, а то, глядишь, может, и работу предложат, В пятнадцать она вольна будет идти на все четыре стороны, очищенная от той скверны, которая привела ее в исправиловку; может вернуться к семье, из которой никто ни разу за три года не пришел ее навестить. Но возвращаться в Выселки она не собиралась. Исправиловка спасла ее от тамошнего сброда. Но вот внешний мир, тот, который показывали по телевизору и о котором рассказывали новенькие девчонки, ей посмотреть хотелось. Так хотелось, что ни о каком срыве в последний момент и речи быть не могло; да и зачем бы ей срываться – все привыкли, что она воспитанница примерная и ни в чем дурном не замечена. Но Комиссия поверить ей отказалась, поверили этому члену совета и подтвердившему его слова психологу – конечно, им лучше знать.

Выпускное собеседование началось как нельзя лучше. Член опекунского совета, непринужденный и разговорчивый, рассказывал о том, как он доволен работой учреждения и ею в частности. Подошел к раздвижной двери, которая вела на маленький балкончик, вышел туда и позвал ее, чтобы она с ним вместе полюбовалась на деревья в парке. Сев на перила, он предложил ей сделать то же самое, хвалил ее, призывал не исчезать, поддерживать контакт. Ведь он здесь для того, чтоб помогать ей. Улыбаясь, сказал, что, может быть, перед уходом ей стоит сделать прическу. «У тебя такие красивые волосы, просто грива». Потрогал их, погладил ее по головке и вдруг, охватив затылок, притянул к себе и нажал. Сильно-сильно. Джуниор упала на колени, и, пока член совета торопливо расстегивал ремень, ее руки обхватили его за ноги под коленями и перевернули через перила. Он упал со второго этажа. Всего-то со второго. Школьный психолог, который, увидев падение, бросился к нему на помощь, видел и его расстегнутый ремень, и раскрытую ширинку. Своими показаниями, преподнесенными так, чтобы, главное, удержаться на работе, он выгораживал члена совета, который был ошеломлен и пребывал в полном недоумении от ее «странного, дикого, во вред себе предпринятого шага» – а ведь была как будто бы примерная ученица! Комиссия, шокированная словом «отсосать» – а Джуниор именно его употребила в своем объяснении, – за проявленное буйство и насилие, да такое, что им оставалось лишь качать головами, быстренько перевела ее из учениц в заключенные.

За следующие три года Джуниор многому научилась. Если раньше ее и посещали минутные сомнения в том, сумеет ли она после исправиловки пробиться в жизни, то теперь они полностью пропали. Закрытая школа, а после нее тюрьма обострили интуицию. В исправительном заведении время не проходит – оно запасается, податливо сбивается комочками и откладывается в долгий ящик. Еще полчаса, чем занять их? Еще десять минут. Подстричь ногти занимает минут семь; помыть голову- двадцать. Полторы минуты на дорогу из физкультурного зала в класс. Игры: девяносто минут. Два часа у телевизора перед отбоем, а потом свет гаснет, и наваливаются годы сна, когда краешком сознания ты все равно настороже, потому что рядом чужие с их тягостной телесной реальностью. И что ни говори, но при всей жесткости сетки ежедневного расписания строить любые планы губительно. Будь начеку, держи ушки на макушке. И быстро оценивай – жесты, слова, выражение глаз, тон разговора, случайные движения: читай мысли. Выбирай момент. Лови шанс. Этого не отнимут. Если повезет, в нужный момент окажешься рядом – с бумажником, с окном, с дверью. И ВПЕРЕД! Это твое. Все без остатка. Удача может подвернуться, а счастья надо добиваться. Ее Хороший Дядька с этим тоже согласен. Она с самого начала поняла, что ему нравится, когда она побеждает.

Они друг друга узнали в первый же вечер, как только она поймала на себе его взгляд с портрета. Но лишь во сне познакомились. Не приставал, не беспокоил, не упрекал – поднял ее на плечо, и она поплыла на нем через сад, где огромные зеленые яблоки. Когда она проснулась в холодной, залитой светом комнате, этот сон своим теплом грел лучше одеяла. И сразу в ванну (наконец-то!), чтобы потом с готовностью кинуться вверх по лестнице к своей новой начальнице – надо ведь показать, насколько Джуниор пунктуальна, а главное – еще раз бросить взгляд на плечи ее Хорошего Дядьки.

Гида сидела в постели, головой чуть-чуть не доставая до золоченой рамы. Джуниор сказала, что не хочет идти подбирать себе одежду из того, что у хозяйки залежалось; пока не заработает на новые вещи, будет ходить в своем. Тем не менее Гида послала ее в чулан, где в пластиковом мешке висел красный костюм. Костюм оказался страшен и чересчур велик, но Джуниор вдруг очень захотелось раздеться прямо здесь, в спальне Гиды, у него на глазах