Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Оля нашла, что я совсем не изменился - лицо ровное, речь нормальная, рука работает, как положено. Мы позавтракали, и я, оставив моих 'голубков' дома, пошёл устраиваться на работу.

Встретился с Хохловым, он провёл меня на кафедру. Оказывается, там работает легендарная личность - Владимир Оттович Шмидт - сын знаменитого учёного и полярника Отто Юльевича Шмидта. Как я потом узнал, Владимир Оттович родился в Кремле, дружил в детстве с Василием Сталиным; между играми забегал в квартиру к Сталиным, где встречался с Иосифом Виссарионовичем.

Заведующим кафедрой тоже был знаменитый человек - Главный Конструктор ЗИЛа профессор Кригер Анатолий Маврикиевич. Правда, в своих вояжах между Токио и Парижем он редко бывал в Москве, а уж на кафедре - тем более. Но его обязанности бодро и бесплатно исполнял известный военный конструктор - профессор Сергей Фёдорович Комисарик. Работал на кафедре и бывший ректор Завода-ВТУЗа, известный двигателист, профессор Лызо Александр Павлович, по прозвищу 'папа Лызо'. Вот куда устроил меня на работу Хохлов!

Священный трепет охватывал сперва меня, когда я заходил на кафедру. А потом привык - все мы люди! Даже бесил Владимира Оттовича своими потёртыми джинсами, бородой и волосами до плеч. Как-то он даже бегал за мной вокруг стола с тортом, как в какой-нибудь кинокомедии. И у меня на Таганке он побывал, провожая как-то подвыпившего профессора, то есть меня, домой.

Мой бывший студент Ося Юдовский поступил в аспирантуру ИМАШ, и часто бывал у нас дома. Я предпочитаю работать со своими учениками дома, они становятся настоящими членами моей семьи. Иногда даже и 'сменщиками'.

Уехав как-то уже из Москвы в Курск на выходные дни к Тамаре Фёдоровне, я оставил Осю у себя дома. В понедельник утром, приехав домой, я застал Осю с закатанными штанинами за уборкой квартиры. Посуда вся была перемыта, пол в комнате блестел. В холодильнике (который я уже успел купить, как приехал) - запас продуктов. 'Неужели Оля становится настоящей хозяйкой?' - удивился я. Но Оля с серьёзным видом лежала в постели, накрывшись одеялом до подбородка, и курила.

Оля приказала Осе выйти на кухню и попросила меня присесть, мрачно пояснив:

- Чтобы ты не упал, когда услышишь новость!

Я тут же присел, и Оля медленно, цедя каждое слово и затягиваясь дымом, покаялась мне, что переспала с Осей.

- Ты же знаешь - я долго не могу без мужика! - без комплексов призналась мне молодая жена, - а он как раз был дома. Сопротивлялся долго! - затянувшись сигаретой, добавила Оля, - Но он мне не понравился, и это произошло только раз!

Я вызвал из кухни Осю. Он понял, что мне всё известно, и, войдя в комнату, упал на колени и стал истово, как монах, креститься. Не часто увидишь еврея, крестящегося на коленях - я невольно рассмеялся.

- Простите, Нурбей Владимирович, я не виноват! - каялся Ося.

- Я понимаю, тебя изнасиловали! - съехидничал я.

- Всего один раз, - чуть ни плакал Ося, - а потом два дня мне твердили, какое я ничтожество по сравнению с вами! Но я перемыл все полы, в том числе в прихожей и на кухне, готовлю обеды, мою посуду, бегаю за сигаретами. Оля уже два дня не встаёт - я кормлю её с ложечки в постели!

- Врёшь! - перебила его до того молчащая Оля, - врёшь, я вставала! В туалет ты, что ли, за меня ходил! - искренне обиделась Оля.

- Ну и жена мне попалась! - в очередной раз изумился я, - выходит, если её кормить в постели, ничего не заставлять делать, и сексуально 'обслуживать', то она будет вставать разве только в туалет! - А если: - Нет, хватит плодить лежачих больных! - решил я и стянул с Оли одеяло. - А ну, вставай, бездельница, лентяйка, а, кроме того, и сама знаешь кто! Не то надаю сейчас подзатыльников по-кавказски!

Ворча, как маленькая росомаха, Оля поднялась и вместе с Осей приготовила завтрак. Пока я ел, она играла на гитаре и пела сочинённую ею же песню на английском языке.

- А ты говоришь, что я бездельничала! - сердито оправдывалась Оля, - я текст и музыку сочиняла!

Песня была действительно приятной на слух, не понял, правда, о чем она. О чем-то очень сложном и непонятном для простого русского человека.

После этого случая Ося бывал у нас лишь эпизодически, когда я приглашал. Работать 'по науке' мы стали в ИМАШе или у меня на кафедре.

Но Олины сюрпризы продолжались.

Однажды, придя домой после занятий еще днём, я увидел в гостях у моей жены незнакомую, совершенно юную девушку с яркой еврейской внешностью. На шее у неё висела цепочка с магендовидом - на это в те годы мало кто решался. Оля с этой 'аидиш киндер' ('еврейским ребенком') пила сухое вино. Одна пустая бутылка уже лежала на полу, другая была чуть почата.