Максим Веселов - Гоголиада

— Я работаю, когда все отдыхают.

— Я почему-то вас здесь раньше не видела.

Их пальцы встретились, лихорадочно сомкнулись, сжали друг друга. Десять безумных пальцев бешено ласкались чуть больше мига и разлетелись как кометы, столкнувшиеся в безграничном космосе. Помолчали. И опять:

— Я работаю, когда все отдыхают.

— Я почему-то вас здесь раньше не видела.

— Да, я здесь живу.

— Значит, вы здесь живёте?

Гоголиаде стало спокойно.

Словно все моря мира в эти мгновения утихомирили свои волны и стали — штиль.

Она откинулась на диване и прикрыла глаза. Почему покой — это только миг среди бурь? Неужто суть человеческого бытия и есть в том, чтобы ледоколом «Ермак» пробивать льды этого самого бытия? Наяву нет или почти нет ни чертей, ни крылатых серафимов. А вон нате вам, стоит начать работать с миром, коий у тебя в голове или снах (что, может, и так же — в голове. А может и нет.), как эти создания теперь — вечные твои спутники, и требуют внимания ещё хуже собственных детей. У Гоголиады не было детей. Ей хватало Их. И она знала, что Они — хуже детей, ибо дети вырастают и идут своей дорогой. Конечно, помнят о родителях, чтят их. Вот именно — чтят и стараются помочь. Эти же создания — вечная мука, ибо они не вырастают. Они — какие есть.

Белый Дворник убирал стол, потом взялся за метлу.

По комнатам разносилось мерное пошаркивание белых веточек его волшебной метёлки о паркет.

Что метёт этот дворник?

Да и дворник ли это?

Что выметает этот дворник?

Что такое дворник?

Она услышала его мерное бормотание:

— Я думал, что вы спите, после бала, вот я потихоньку и уберу здесь, что надо убрать… или кого.

Гоголиада ответила не сразу, думала, что он продолжит. Не дождавшись, прошептала: — …Их ведь раньше никто не видел, только я. Нет, ну конечно же, и вы правы, все, кто читал мои романы, все их видели, но — каждый по-своему и сугубо в собственной фантазии, не боле. А уж, чтоб наяву… вы не читали мои романы?

Белый Дворник на минутку перестал мести. Наморщил лоб, перебирая что-то в памяти, затем уточнил:

— А какое у вас сценическое имя?

— Сценическое? — ей даже стало смешно. — Да то же самое, Гоголиада. Читали?

Белый Дворник сник. Продолжил мести и пробурчал:

— Нет, извините, не читал. Я вообще не умею читать. Но только книги, всё остальное — прочту.

Гоголиада даже засмеялась, посмотрела, как старательно дворник метёт чистейший пол на одном месте, и умилилась. Но следующая мысль была куда менее весела:

— Если вы не читали моих книг, то как же вы её разглядели?

Белый Дворник пожал плечами и проронил:

— Работа такая.

Пауза. Этот ответ хозяйку дома не устраивал.

— Тогда как же вы её успокоили?

— Работа такая, — опять промямлил Белый Дворник и стал ещё тщательнее мести пол.

Гоголиада не унималась, даже заводилась:

— Значит, вы здесь работаете?

— Да, я здесь живу… — словно подтвердил Белый Дворник, повернулся к подходившей к нему Гоголиаде и прямо посмотрел ей в глаза. С минуту они молча стояли и было бы похоже, что они играют в игру «Кто моргнёт первым», если бы лица не были столь серьёзны. Лили внимательно наблюдала за происходящим из-за спасительной колонны. От неё не ускользнуло, что парочка видит в глазах друг друга что-то ещё. Первая заговорила Гоголиада, она прищурилась, рассматривая глаза дворника:

— Ой, у меня прическа распушилась, а вы молчите…

Пока дама, не отрывая глаз, поправляла волосы, дворник смутился и стал тереть себе лицо рукавом белой фуфайки:

— А у меня пятно на щеке, и вы не сказали…

На секунду они замерли, вспомнив о Лили, повернули головы в её направлении, Лили им чуть помахала ладошкой, да, мол, и я тут, а как же… Оба встряхнули головами, наваждение глаз-зеркал исчезло. Дворник взялся за свою метлу, Гоголиада стала теребить шаль, что-то обдумывая. Наконец она решилась:

— А вы не могли бы остаться?

Белый Дворник посмотрел на неё внимательно, она не отвела взгляд. Он, держа метлу наперевес, подошёл к ней вплотную и, прямо у её ног провёл метлой по паркету, словно расчищая ей путь:

— Я мог бы остаться.

Гоголиада сделала шаг вперёд на расчищенное место:

— И что же вам мешает?

Белый Дворник отошёл на шаг и вновь провёл метлой перед её ногами, путь становился всё свободней:

— Незнание. Незнание моей работодательницы, что я вам нужен.

Она опять сделала шаг по расчищенному, и продолжила спрашивать:

— А работодатель? Он ничего не скажет?